А если вспомнить происхождение названия «манихеи» (религиозного течения, от которого происходили и катары Монсегюра, якобы хранившие Грааль!), то и в нем явно прослеживается корень «мани» – ведь именно под именем «Сокровенного Камня» – «Мани» (в эллинизированной форме: «Манес») – вошел в историю их первый пророк, распятый персидскими магами на вратах Ктесифона! Само же слово «манихеи» можно расшифровать как «Мани-Хайя», то есть «(драгоценный) камень (вечной) жизни» («хайя» по-арамейски и на некоторых других семитских языках значит «жизнь»).

Естественно, письмена на Камне ассоциировались со Знанием, вселяли надежды, которые каждая группа лиц, занятая поисками Грааля, как ключа к Утерянной Традиции, к Золотому Веку Человечества, утраченному вследствие «первородного греха», или – как в сказаниях об Атлантиде, Лемурии, «земле Му», Гиперборее, Гиперботиконе, Арктогее и пр. – от того, что «боги смешались с простыми смертными» и нарушили «чистоту крови», могла интерпретировать по-своему.

Легенда о Граале питала (и питает по сей день!) самые полярно противоположные по направленности эзотерические поиски и оккультистские течения. Она могла давать обильную пищу и для арийских истолкований. Впрочем, немало искателей Грааля было не только в окружении Гитлера, но и в окружении Муссолини. Рене Генон считал, что Грааль мог быть священной книгой древних арийцев, потерянной, а затем найденной катарами и хранившейся ими в Монсегюре. Так и специалисты из «Аненэрбэ» охотились за Граалем, полагая, что им удастся расшифровать древние языческие записи и раскрыть секрет генезиса мира в своем, истинно-арийском (а точнее говоря – ариософском) ключе.

Упомянутый выше Мишель Анжебер идет в своих утверждениях еще дальше, уверяя, что Отто Рану и другим ученым из «Аненэрбэ» удалось что-то найти близ Монсегюра и вывезти в Германию в час, когда судьба «Третьего Рейха» была уже предрешена. (Истины ради, заметим, что Отто Рана к тому времени в действительности уже не было в живых – он был найден мертвым в горах еще в 1939 году). Зона раскопок на юге Франции была объявлена гитлеровцами запретной. В марте 1944 года там состоялась загадочная церемония, посвященная семисотлетию сожжения крестоносцами предводителей катаров на костре. В небе над развалинами Монсегюра появился германский военный самолет, нарисовавший в небе «кельтский крест». По слухам, на борту самолета находились имперский министр Альфред Розенберг или кто-то еще из высших чинов партийного руководства НСДАП. Согласно предположениям Анжебера, после этой церемонии в вевельсбургском «храме» или «святилище» СС были ускорены приготовления к установке Грааля в центральном ритуальном зале со свастикой на куполе (считавшемся якобы «центром мира», или даже «центром Вселенной»!).

Но конец «Третьего Рейха» был уже не за горами. Грааль – если только речь шла о нем, ведь другая реликвия нацистов – знаменитое «копье Лонгина» – находилась в Нюрнберге (куда оно было вывезено из сокровищницы венского музея Гофбург, где, между прочим, веками хранилась рядом с так называемым «Граалем Габсбургов» – ониксовой вазой, на которой безо всякого постореннего вмешательство периодически возникали письмена, складывавшиеся в Имя Христово!) – могли перевезти в «Орлиное Гнездо» Адольфа Гитлера в Берггофе. Сам Гитлер находился в осажденном Берлине. В ночь падения рейхстага группа офицеров СС перекрыла шоссе Инсбрук-Зальцбург, чтобы обеспечить беспрепятственное прохождение особой автоколонны из почти полностью разрушенного к тому времени англосаксонской бомбардировочной авиацией Берггофа. Мишель Анжебер описывает это событие в следующих выражениях:

«Вобрав в себя фланговые прикрытия, колонна двинулась к высокой горе. Прибыв к подножию Циллертальского горного массива, маленькая группа офицеров СС после короткой факельной церемонии подняла на плечи тяжелый свинцовый ящик. После того, как таинственный груз был поручен их заботам, они направились по тропе, ведущей к леднику Шлейгейс у подножия горы Гохфельс (3000 м). Именно там, на краю снежного обрыва, и был зарыт объект. Скорее всего это был Грааль из Монсегюра».

Что же хранит в себе в действительности этот таинственный свинцовый ящик, погребенный в снегах среди вечных льдов? Каменные скрижали с языческими надписями, содержащие вечные законы арийцев, аналогичные десяти заповедям Моисеевым?

Если это так, то эти новые скрижали законов, предназначенные служить руководством для тех, кому суждено пережить катаклизмы нашей ракетно-атомной цивилизации, могут быть обнаружены при сползании ледниковой морены, ожидаемом предположительно в середине XXI века. И, если Альпы наконец вернут свой клад, мы, вероятно, сможем убедиться в том, какой из гипотез о происхождении и предназначении Грааля (включая гипотезу космического компьютера) нужно будет отдать предпочтение…

Как говорится, поживем-увидим…

Обычно в сознании православного (да и не только православного) человека феномен военно-монашеских или, как их еще называют, духовно-рыцарских орденов [2] связывается с римско-католической верой или, во всяком случае, с западноевропейской культурно-исторической традицией. У всех обычно «на слуху» возникшие в эпоху Крестовых походов ордены странноприимцев-иоаннитов, храмовников-тамплиеров, кавалеров Святого Лазаря, Святого Фомы из Акры, немецких (или тевтонских) рыцарей. Несколько меньшей известностью пользуются аналогичные духовно-рыцарские братства Иберийского полуострова – ордены Святого Иакова и Меча (Сантьяго), Сальватьерры (Калатравы), Алькантары, Пресвятой Девы Монтезской, португальские ордены Эворы (Святого Бенедикта Авишского), рыцарей Христа и т.п.

Совсем мало, но все же известны созданные после 1-го Крестового похода в Палестине и прекратившие свое существование после утраты крестоносцами Святой Земли военно-монашеские ордены рыцарей Благой Смерти, Крыла Святого Архангела Михаила или Богородицы Монжуа. Между тем, остается как будто совершенно не замеченным тот несомненный факт, что столь широко известный феномен православного мира (хотя, как следует указать справедливости ради, и возникший на его периферии – на территории средневековой Речи Посполитой – то есть как бы на стыке западного христианского мира с восточным), как запорожское козачество [3], как это ни может показаться парадоксальным на первый взгляд, совершенно однозначно подходит под определение духовно-рыцарского братства, или ордена (кстати, в эпоху Средневековья граница между этими двумя понятиями была весьма зыбкой, и оба термина употреблялись зачастую как синонимы) [4].

В самом деле – Запорожская Сечь [5] (или, как говорили сами козаки – Сичь), расположенная в классический период ее существования на днепровском острове Хортица, и, тем более, Запорожский Кош [6], были ни чем иным, как огромным мужским монастырем, куда вход женщинам любого возраста был категорически запрещен [7] – точно так же, как мужскими монастырями, запретными для любых особ женского пола, являлись крепости военно-монашеских орденов римско-католического мира – прецептории-«храмы» тамплиеров, странноприимницы-«госпитали» иоаннитов, комтурии (командории) Тевтонского (Немецкого) ордена. Для сечевых козаков степь заменяла командорию, «радуты» [8] и «могилы» [9] – сторожевые замки, острова и днепровские лиманы – скиты и монастыри.