Херст-Касл представлял собой небольшой приземистый каменный форт. Впрочем, необычной структуры. Он был не квадратным, не круглым, а треугольным. По всем трем углам располагались прочные полукруглые бастионы. В западной стене был вход с опускающейся решеткой и подъемным мостом через небольшой ров. Бастионы, стены и башня ощетинились пушками. Испанцы, которым все это было известно, считали Херст-Касл серьезным препятствием.

И сдачи именно этого места ждала от Альбиона мать. Для нее, конечно, это была не только преграда для истинной веры – оскорблением представлялись сами камни.

Когда король Генрих распродал друзьям все монастырские земли, аббатство Бьюли перешло в руки дворянского семейства Ризли. Но и многие другие окрестные жители стремились воспользоваться возможностями эпохи, и не было человека усерднее в этом, чем знатный саутгемптонский купец Милл. Человек энергичный, он уже был управляющим старым поместьем Бьюли и, стремясь угодить королю, приобрел в собственность монастырские земли. В согласии с обычной для короны практикой раздавать местным предпринимателям субподряды на важные проекты вроде постройки кораблей или фортов, когда дело дошло до новых укреплений Солента, его передали в умелые руки Милла. Он проделал великолепную работу. Король был в восторге. А когда монарх спросил, откуда он взял столько камня – местность не была им богата, – тот любезно ответил: «Разумеется, из аббатства Бьюли».

«Этот нечестивец Милл!» – взорвалась леди Альбион. Использовать священные камни аббатства для защиты берега от папы! Сын не стал напоминать ей о многих других, кто разорял аббатство и даже его церковь.

Достигнув конца мыса, Альбион увидел, что подъемный мост опущен, а ворота открыты, и не успел он приказать всем троим сойти с повозки, как к нему устремилась знакомая фигура – человек примерно его возраста, с широким умным лицом, красивыми серыми глазами и редеющими волосами, которые не умаляли его привлекательности.

– Клемент!

– Томас!

– Добро пожаловать!

Томас Горджес принадлежал к древнему роду, и это, по мнению Альбиона, было видно. У него имелись друзья при дворе. Но прежде всего ему доверяли Сесил и совет. По этой причине его выбрали для сопровождения королевы Шотландии Марии к месту ее последнего заключения. Томас также был посвящен в рыцари. Вот уже несколько лет он занимал должность капитана Херст-Касла, где под угрозой неминуемого вторжения проводил много времени.

– Это твои люди? – спросил он, и Альбион кивнул. – Хорошо. Мой главный пушкарь покажет им все важное.

Помимо самого Горджеса и его помощника, в Херст-Касле находился внушительный гарнизон под командованием главного пушкаря.

– Я всегда считаю, – негромко продолжил Горджес, – что чем больше покажешь людям, как все устроено, тем глубже будет их лояльность. Идем, Клемент, – позвал он дружелюбно, – поговорим.

Оглядевшись, Альбион подумал: внушительное зрелище. Из амбразур в бастионах и стенах, выходивших на море, торчали в два яруса пушки. Любой входящий в Солент корабль попадал под обстрел этой батареи, а что касалось укреплений, то стены были не только толстыми, но и слегка выпуклыми для отражения пушечных ядер. Даже под мощным обстрелом Херст-Касл окажется крепким орешком.

– Надеюсь, Клемент, – улыбнулся Горджес, – ты обнаружишь полный порядок во всем.

В том, что Горджес отменно выполняет свои обязанности, сомнений не было. Он добавил пушек, перестроил и на славу укрепил центральную башню, великолепно вышколил гарнизон. Теперь совет ценил его настолько высоко, что любое требование Горджеса, будь то оружие, стройматериалы или люди, незамедлительно выполнялось советом, хотя официально эти вопросы должен был решать лорд-наместник и власти графства.

– Так что ответь мне, лесничий, – добродушно спросил он, – когда я получу свои вязы?

По мнению Альбиона, это было любопытное дело. Корабли строились из дуба, а в таком месте, как Херст-Касл, открытом соленым морским ветрам, дубовая древесина быстро начинала гнить. Поэтому, когда Горджес сказал, что нужны новые опоры для пушек, Альбион посоветовал ему использовать вяз, который держался дольше.

– Я пометил деревья на прошлой неделе. За десять дней их срубят и доставят бревна.

– Спасибо. А теперь расскажи о тех, кого привез.

– Я поставлю главным Прайда. Он молод, но заслуживает доверия. Умен. Доволен поручением и с нетерпением ждет случая показать себя. Он будет землю рыть. Другие двое – хорошие ребята. За десять дней и нарубят, и привезут. Они не подведут.

– До чего же ты мудр. Я сейчас же с ними встречусь. Между прочим, – небрежно добавил он, – я говорил тебе, что здесь Хелена? – (Хелена, жена Горджеса. Альбион расцвел от удовольствия. Он любил Хелену.) – Она ждет тебя. Может, побеседуешь с ней, пока я повидаю мужчин?

Альбион помедлил. Предложение было сделано настолько непринужденно, что можно было и не обдумывать, однако Альбион нахмурился. Он никогда не понимал толком, зачем вообще собирать здесь всех этих людей, когда он мог преспокойно объяснить им обязанности в Минстеде.

– Но, Томас, ты же всяко захочешь, чтобы я присутствовал при твоем разговоре с моими людьми?

Легкий румянец. Смущенный взгляд, быстро спрятанный, но недостаточно быстро. В чем дело?

– Смотри, вот и она идет. Пройдись с ней немного, Клемент. Ей так не терпелось с тобой повидаться. – И не успел Альбион возразить, как его друг исчез.

Ник Прайд был крайне доволен собой. Они стояли в помещении главного пушкаря, откуда открывался прекрасный вид на Солент, когда вошел Томас Горджес. Аристократ очень вежливо поговорил с ними несколько минут, разъясняя важность их обязанностей, и Ник с интересом изучал его.

Прайда он поразил. Если Альбион был джентльменом, то этот, чувствовалось, являлся чем-то бóльшим. Он прибыл из другого мира, пусть даже Ник не вполне понимал из какого. Сравнив в уме обоих, он решил, что Горджес нужен Альбиону, но Альбион не нужен Горджесу. «Так, видно, и есть», – решил он.

– Итак, Николас Прайд, – сказал Горджес, – я слышал, ты смотритель маяка.

– Да, сэр! – воскликнул Прайд, весь распираемый чувствами. – Он самый.

Идея установки на вершинах холмов горящих маяков для предупреждения жителей о приближении врага восходила к античным временам, но именно Тюдоры ввели их в Англии в систему. Маяк, зажженный на юго-восточной оконечности Англии, мог запустить цепную реакцию по всему побережью и всего за пару часов предупредить Лондон. В то же время, пока сообщение распространялось по берегу, его подхватывала сеть внутренних маяков, которые поднимали по тревоге местное ополчение, призывая собраться и выступить в назначенные места для обороны побережья.

Для зоны Солента имелись два больших береговых маяка, по одному на каждый конец острова Уайт. Глубинка Нью-Фореста обслуживалась в основном тремя внутренними маяками: одним на Берли-Биконе, вторым – на холме, направленным в центр Нью-Фореста, и третьим – для сбора жителей северных поселений – на старом земляном валу, который находился на холме выше деревни Минстед.