– Почему вас заинтересовала моя лестница? – В голосе Селины Гейн явно прозвучала вспышка враждебности.

Это напомнило мне, что она не обязана что-либо мне рассказывать и к тому же имеет все основания не доверять мне.

– Простите. Мне следовало прояснить ситуацию, – сказала я. – Меньше всего нам с вами нужны новые безответные вопросы.

– С этим не поспоришь, – признала хозяйка дома.

– Я видела лестницу на том самом изображении, где находилась и та мертвая женщина. В процессе виртуального тура, когда гостиная начала поворачиваться…

– Поворачиваться?

– Изображения виртуального тура – это не просто набор фотографий, – пояснила я. – Должно быть, кто-то с камерой в руке поворачивался по кругу на триста шестьдесят градусов, делая видеозапись.

Кто бы ни снимал эту гостиную, он должен был находиться на краю растекшейся крови, как раз за границей той красной лужи. Я представила, как неведомый оператор обходит всю гостиную с камерой в руке, стараясь не вступить в эту самую лужу…

Тряхнув головой, я выбросила эти картины из головы.

– И когда изображение повернулось, через открытую дверь гостиной стал виден холл и нижняя часть этой лестницы. Эта часть была видна. – Я обхватила резной кубик балясины руками. – И на этом кубике имелась еще верхняя нашлепка – округлая и плоская, не сферическая. Я отчетливо видела ее. Сначала я забыла про эту деталь, но поняла, что в моих воспоминаниях есть пробел, что я видела что-то еще помимо той женщины и крови. И вот вчера я… в одном разговоре произнесла слово «кнопка», и тогда вдруг эта недостающая забытая деталь абсолютно ясно всплыла в моей памяти.

– Но эта лестница всегда выглядела так, как выглядит сейчас, – уверенно повторила Селина.

Она лгала.

– Когда я разбудила Кита и он просмотрел ту самую видеозапись, то женское тело уже исчезло, так же, как и эта белая нашлепка отсюда, – добавила я, по-прежнему цепляясь за балясину, словно этот физический контакт мог привлечь ее на мою сторону в данном споре. – Оставшуюся часть ночи я провела, рассматривая этот тур, закрывая его и открывая снова и снова. Должно быть, я просмотрела его пару сотен раз – открывала, осматривала гостиную, закрывала, – но ни разу больше не увидела ни того женского тела, ни крови.

У меня началось легкое головокружение, и я приказала себе успокоиться и отдышаться. Сначала ничего не получалось – воздух отказывался поступать в мои легкие. Тогда я бросила эти попытки и попыталась сделать глубокий выдох. До полного опустошения. После этого я начала медленно и спокойно вдыхать, чувствуя, как кислород хлынул внутрь – спасительная скорая помощь.

– И белого диска я тоже больше не видела, – продолжила я. – Он был на том изображении с мертвой женщиной, но отсутствовал на всех остальных изображениях – больше я его нигде не видела, кроме того самого первого раза.

Внезапно на меня нахлынуло другое воспоминание: мама, Фрэн, Бенджи и я сидим в кафе «Белла Италия» в Силсфорде. Мы поехали туда на обед в прошлом году, отпраздновать появление у Бенджи первого коренного зуба. Официантка выдала Бенджи игровой набор, которым они должны были снабжать всех детей: цветные карандаши, загадочные точечные картинки, буквенные таблички поиска слов и тому подобные тихие игры, интересные для малышей. Среди прочих мы обнаружили игру, требовавшую сравнения двух одинаковых картинок, – с изображением собаки под деревом – и поиска семи отличий между ними. Между нами говоря, Фрэн, мама и я обнаружили пять и даже шесть различий, но никто из нас не смог отыскать седьмого. Мы промучились часа полтора, без конца пялясь на эти картинки, и, признав поражение, заглянули в ответ, напечатанный в перевернутом виде в нижней части листа. Седьмое отличие оказалось совсем крошечным, и мы не смогли бы заметить его, даже если б искали целые сутки: на второй картинке на самом нижнем листике дерева имелась одна лишняя черточка.

– Для того, что вы описали, есть название, – сказала Селина Гейн. – Такая штуковина называется закладной кнопкой или диском.

– Как-как?

– Мне нужно выпить, – вздохнув, заявила хозяйка дома. – Пошли.

Я проследовала за ней на кухню, на которую вдосталь нагляделась на экране моего компьютера. Селина отодвинула высокий табурет от центрального кухонного «островка» – непременный пресловутый островок, как Кит называл его – и предложила мне сесть.

– Чай или виски? – спросила она.

– Чай, пожалуйста.

– А мне, думаю, потребуется и то, и другое, – сказала Гейн.

Я молча ждала, когда она разберется с напитками. Слова «закладная кнопка» медленно прокручивались в моем уме. Мне никак не удавалось понять, что же означает такое словосочетание. Как может какой-то предмет называться закладной кнопкой или кнопочной закладкой? Это звучало слишком невероятно.

Селина подлила молока в мой чай, не добавив сахара. Именно такой чай я обычно и пью, сказала бы я, если б она спросила меня.

Она не стала садиться на стул, но присела на край подоконника, спиной к окну и держа стакан с виски обеими руками.

– Это своеобразная американская традиция, – наконец пояснила она. – После выплаты ипотеки, когда дом полностью переходит владельцу, он приобретает такую закладную кнопку и закрепляет ее на нижней балясине. Своеобразный символ недвижимости, мертвая точка. Именно там, по вашим словам, вы ее и увидели. Существует множество разных вариантов: дешевые пластиковые, подороже деревянные, резные – некоторые кнопки даже вырезают из слоновой кости, для тех, кто хочет возвестить о богатстве и процветании любым визитерам. – Судя по тону Гейн, она низко оценивала таких людей. – По форме, кстати, они напоминают белые игральные шашки – знаете, есть такая игра. Американцы тоже играют в шашки.

Помню, когда я была ребенком, мама с папой любили играть в шашки – до того как, наконец, уступив нашим с Фрэн возражениям, купили телевизор. То, что любой нормальный человек в этой стране сделал несколькими годами раньше.

– Да, точно, именно так она и выглядела: необычайно большая шашка, – подтвердила я.

– Тогда я права, – сказала Селина. – Вы видели какую-то закладную кнопку. Но в этом доме никогда не было ничего подобного.

Я не различила в ее голосе ни малейшего оттенка американского акцента.

– Но вам известно, что они существуют, – заметила я, надеясь, что мой тон прозвучал не слишком обвинительно.

– Такая штуковина есть у моей подруги. – Взгляд моей собеседницы скользнул в сторону. – Она из Новой Англии.

У меня возникло ощущение, будто луч света, направленный на меня, внезапно выключился: ее мысли больше не сосредотачивались на мне. Она прикусила губу, пристально глядя на ближайшую к ней посудную полку – на белую кружку, похоже, из тонкостенного, костяного фарфора с рисунком в виде красных перьев. Достав ее с полки, заглянула внутрь и поставила обратно. Я услышала легкое звяканье. Что бы там ни было, в этой чашке, ей захотелось проверить, по-прежнему ли оно находится там.