Музыка заиграла снова, и на этот раз Филлис схватила Хаву за руку и повела ее на танцплощадку, где их скоро разлучили двое молодых людей. Новый партнер танцевал куда лучше Джерри, и ему нравилось демонстрировать свое умение. Он кружил ее в самых сложных па, но она легко следовала за ним, потому что улавливала его желания. Удивленный и обрадованный такой отзывчивостью, он пришел в игривое настроение и раскрутил свою партнершу, а когда они сошлись снова, его рука оказалась на ее ягодицах.

На мгновенье она застыла и мечтала только придумать предлог и убежать прочь. Но после недолгого колебания сделала то, что у нее на глазах уже несколько раз делали другие девушки: взяла руку партнера и твердо поместила ее на прежнее место. После этого кавалер вел себя прилично, а когда танец кончился, поблагодарил ее и отправился искать более покладистую партнершу. А Хава торжествовала, как будто выиграла небольшую, но очень важную битву.

— Молодец, — одобрила Эстель, когда она рассказала ей о случившемся. — Не позволяй таким парням портить себе вечер. А если он не понимает намеков, просто оставь его и найди кого-нибудь из нас. Мы его научим вести себя прилично!

Следующий час прошел будто в цветном тумане. Она садилась и тут же вставала, танцевала, слушала чужие разговоры и улыбалась шуткам. Вечер был в полном разгаре, музыка играла почти непрерывно. Мужчины трижды приглашали ее танцевать, и последним оказался сильно подвыпивший коротышка, который постоянно наступал ей на ноги. Она не знала, что делать, но тут к ним подошел Джерри и спас ее, разлучив с кавалером.

— Спасибо, — с облегчением вздохнула она.

— Я бы и раньше вмешался, — ухмыльнулся Джерри, — но он так потешно выглядывал у вас из-за плеча, что мы с Анной животики надорвали, глядя на вас.

Анна и правда до сих пор смеялась так, что едва не падала со стула.

— Надеюсь, Ирвинг скоро появится, — заметила Хава. — Мне бы хотелось посмотреть, как Анна танцует.

— Угу, — согласился Джерри. — Послушайте, Хава, а вы правда думаете…

Но она так и не узнала, о чем хотел спросить Джерри, потому что взгляд ее впервые за вечер упал на висящие на стене большие круглые часы, чьи стрелки давно уже миновали одиннадцать.

— Нет! — вскрикнула она. Как время могло пробежать так быстро? Забыв про Джерри, они кинулась к столу за своим пальто. — Прости, Анна, но мне надо уйти!

Анна и ее друзья тут же начали протестовать. Куда это она опаздывает? И разве ей не хочется познакомиться с Ирвингом?

— Тебе же здесь так весело! — уговаривала Анна.

Но Хаве казалась невыносимой одна мысль о том, что Джинн ждет ее и думает, будто она о нем забыла.

А может, вдруг подумала Хава, ей и не придется выбирать. Она оглядела сверкающий зал и лица своих новых друзей. Возможно, теперь уже она сумеет показать ему кое-что новое.

— Не беспокойтесь, я скоро вернусь, — пообещала она.

Это казалось невероятным, но Голема не было дома.

Джинн хмуро смотрел на ее окно, не зная, что делать: сердиться или беспокоиться. Где она может быть? Не на работе же, а насколько он знал, в ее жизни имелось всего два места: пекарня и дом. Даже если бы она забыла о времени, то все равно сидела бы у окна и при свече занималась своим бесконечным шитьем. Уйти из дому одна, с ее вечным страхом нарушить приличия, она просто не могла. И даже если бы ушла, то обязательно оставила бы ему записку или какой-то знак. Разве нет?

Особенно обидным ее отсутствие было потому, что сегодня он наконец-то решился сводить ее на Вашингтон-стрит и показать жестяной потолок. Тот уже стал местной достопримечательностью. Каждый раз, когда Джинн заглядывал в вестибюль, по крайней мере один любопытный стоял там, задрав голову, и разглядывал потолок. В газете, выходящей в соседнем арабском квартале, потолок даже назвали «выдающимся произведением местного мастера».

Разумеется, сейчас его решение стало совершенно бессмысленным. Он чувствовал себя собачкой, которую хозяин привязал к ограде и забыл. Она что, думает, он будет торчать здесь всю ночь?

Издалека до него донесся громкий звук шагов. Он обернулся и увидел Голема. Со всех ног она бежала в его сторону. Не с той нечеловеческой скоростью, с которой неслась по аллее в парке, но все-таки пугающе быстро. Она пробежала мимо двух разговаривающих мужчин, они шарахнулись от нее и что-то крикнули ей вслед, но она, кажется, даже не заметила.

— Прости, я опоздала! — виновато сказала она и остановилась с ним рядом без всякого усилия, просто прекратив бежать.

Джинн смотрел на нее с изумлением. Почему она так странно выглядит? Он заметил и гребни в волосах, и оборки на новой блузке, но дело было не только в них. И вдруг он понял: она счастлива. Ее глаза сияли, лицо было полно жизни, и она смотрела на него с радостной уверенностью.

— Прости, я была на танцах! Хочешь, пойдем туда вместе? Пожалуйста, пошли. Там Анна с друзьями, я хочу вас познакомить. И ты должен увидеть этот зал: он такой красивый!

Танцы? Что творится с этой женщиной?

— Но я не умею танцевать, — растерянно отозвался он.

— Это не страшно, я тебя научу.

Потолок был забыт, и он послушно последовал за ней, отчасти заразившись ее энтузиазмом. Что бы ни сотворило с ней такую перемену, взглянуть на это несомненно стоило. Наверное, ей казалось, что они идут слишком медленно, поскольку она схватила его за руку и практически тащила за собой.

— Что, в этом твоем зале пожар? — насмешливо поинтересовался он.

— Нет, но я обещала, что скоро вернусь. И Ирвинг, наверное, уже пришел. Ирвинг — это… Ой, я же тебе не рассказала! В пекарне все в порядке, они поженятся!

О чем, черт побери, говорит эта женщина? Не сдержавшись, Джинн захохотал.

— Прекрати! — воскликнула Хава и тоже рассмеялась. — Я тебе все потом объясню.

— И я что-то пойму?

— А если будешь издеваться, то ничего не скажу. Смотри, мы уже пришли.

Она показала на скромную дверь, из-за которой на улицу выплескивались звуки музыки. Заплатив несколько монет охраннику, они зашли внутрь.

Миновав длинный темный вестибюль, Джинн вдруг замер на пороге, моментально растеряв свое легкомысленное веселье. Дело было не в размере этого танцевального зала и не в толпе заполнивших его людей. Нет, причиной его внезапного смятения было то, что, пожелай он воссоздать в центре Нью-Йорка свой далекий и любимый дворец, результат получился бы точно таким же. Правда, стены здесь были не стеклянными, а зеркальными и отражались в них не солнце и звезды, а газовые лампы, но простор, но прихотливая игра света и теней были точно такими же. Здесь впервые в Нью-Йорке он почувствовал себя как дома, но при этом оказалось, что пропасть между ним и его домом стала только шире. «Вот на что ты можешь надеяться, — словно говорили ему стены этого зала. — Только на это, и ни на что большее».