— Что, если ваш первый умрун все-таки успел создать преемника? — закончила мысль Триш ее наставница. — Поэтому, когда одну тварь убили, вторая была слишком молода, чтобы питаться, а сейчас, когда она набралась сил, все повторяется?

— Но пропал не один маг, а семеро…

— Вот именно. И Войдо мы с Рэйшем видели собственными глазами, вернее, не его, а то, во что он превратился. Я считаю, что в прошлый раз убийства в Алтире прекратились лишь потому, что главного умруна вы действительно убили, поэтому некому было выкормить остальных. Но где гарантия, что детеныши сдохли? И что тот умрун, который все-таки выжил, не надумал их выкормить? Не зря же он так активно начал убивать. Двое за сутки, шеф! А что будет дальше?!

Триш поежилась.

— Страшно подумать, что произойдет, если через несколько лет у нас вместо одного умруна появятся семеро. Или даже больше, если мы чего-то не учли.

Корн помолчал, а потом снова взглянул на меня.

— Что скажешь, Рэйш?

Я пожал плечами.

— Думаю, насчет тел Хокк права и умруны в действительности редко встречаются не только по причине того, что им трудно в кого-то вселиться, скорее всего, они предпочитают жить в телах темных магов. И не расползлись по миру лишь потому, что нас довольно мало, но при этом нас не так-то легко убить. Меня беспокоит другое — двадцать лет назад пропало сразу семеро наших… Если помните, когда исчез первый темный маг, в Управлении поднялся шум, была устроена целая облава, а потом — ничего. Семь человек исчезли. Шесть магов Смерти и один некрос, но особой реакции от ГУССа не последовало. Почему, Корн? Вы, случайно, не в курсе?

— Я узнаю, — глухо отозвался светлый, который, кажется, уловил мою мысль. — Боюсь, это не первая претензия в адрес моего предшественника. Что-то еще?

— Да. По какой-то причине смерти в то время прекратились. Облаву на умруна двадцать лет назад никто не устраивал, однако тварь все равно затихла. Возможно, снова впала в спячку. Возможно, переродилась в нечто более опасное. А может, ушла охотиться в другое место, предварительно создав детенышей и оставив свои угодья на них. Теперь же как минимум один из них созрел и вышел из спячки. И сразу после пробуждения почувствовал себя достаточно сильным, чтобы напасть на темного жреца. А вскоре после этого — на темного мага. Даже на двух, если считать меня. Это должно означать, что перед спячкой умруна хорошо накормили. А последней жертвой двадцать лет назад, если помните, был мастер Ирвин Друсс. Какой вывод из этого мы должны сделать?

— Что наши души более ценны для умруна, чем души обычных людей? — сглотнула Хокк. — Возможно, ценнее, чем других магов?

— И еще то, что умрун, который продолжил охоту в столице двадцать лет назад, убил последнюю жертву не для себя.

— Поэтому наш умрун вышел из спячки не просто зрелым, но и намного более опасным, чем папаша!

— Да, — снова кивнул я. — И вселился в тело Войдо, которое ему заранее приготовили.

— Но тогда, значит, и остальные шесть трупов тоже лежат где-то до сих пор и ждут своей очереди?!

— Скорее всего. Иначе Войдо не начал бы охоту с темного жреца.

— При чем тут отец Кан? — насторожился Корн.

— Притом, что, как для любой высшей нежити, душа святого человека должна быть для умруна намного более ценной добычей, чем, скажем, ваша душа или моя. Намоленная, благословленная, напитанная божественной силой — как думаете, насколько она питательна для новорожденного умруна?

У Триш внезапно изменилось лицо.

— Что вы хотите этим сказать, мастер Рэйш?

Я демонстративно сложил руки на груди.

— Хорошо, я задам вопрос по-другому. Чем вообще так ценна для нежити человеческая душа? И чем отличается от простой души та, что наделена божественной силой? Почему даже самые мелкие крохи этой силы, случайно задержавшиеся в нашем теле, способны творить чудеса? Исцелять раны? Дарить долголетие? Или давать новую жизнь?

— Хочешь сказать, умрун убил жреца ради этого? — вздрогнул во второй раз Корн. — Из-за искры?!

— Думаю, он хочет, чтобы его братья как можно скорее вошли в полную силу, — кивнул я. — Чтобы их пробудить, необязательно ждать год или два. Достаточно дать им душу, несущую в себе ту самую искру, что отделяет мертвое тело от живого. Душа Криса — лишь довесок. И как только таких душ накопится достаточно — скажем, по одному на каждого жаждущего пробуждения умруна, — у нас появится грандиозная проблема. Если, конечно, мы не найдем эту тварь раньше.

— Но где ее искать?! — схватилась за голову Триш, а Хокк с Корном тревожно переглянулись.

— На темной стороне, разумеется. Там, где всегда холодно, где иначе течет время и есть немало мест, где похищенные тела способны годами храниться в неизменном виде.

Хокк уставилась на меня расширенными глазами.

— Полагаешь, где-то там у умруна есть логово?!

— Конечно. И если мы вовремя его отыщем, нам больше не придется никого хоронить.

Ночью я долго не мог уснуть, ворочаясь в постели и тщетно пытаясь остановить бесконечно крутящуюся в голове мешанину мыслей.

Умрун, список, упорно преследующая меня от самого Верля кукла… Не многовато ли для одного темного мага? Да еще внезапно всплыло старое дело, в котором явно не хватало страниц. Тех самых, кстати, что до сих пор лежали в папке у меня в кабинете и хотя бы частично проливали свет на внезапное исчезновение младшего сына графа Кристофера де Ленура.

Самым странным в нем было то, что в отчетах не упоминалось, что я бежал из следственного изолятора. Там не было ни слова о том, что именно тогда у меня открылся дар. Не говорилось, что после смерти настоящего убийцы обезумевший, но оправданный судом мальчишка был отправлен в дом милосердия, откуда через некоторое время снова сбежал. Причем в заключении следователя Гидеро звучало, что причиной моего неуравновешенного состояния вполне могли послужить «неурядицы в семье».

Неурядицы, представляете?!

Три смерти подряд, одна нелепее другой… и в двух из них Управление городской стражи не усмотрела злого умысла! Самоубийство?! Да, долгое время мне тоже так казалось. Но добытые мастером Этором бумаги доказывали обратное. И, как минимум, заставляли задуматься: а почему все, кто лжесвидетельствовал по моему делу, погибли? Служанка, садовник, маг? Даже старший следователь, который определенно не был дураком, а значит, не мог не увидеть некоторых несоответствий! Кто подставил меня? Кто заказал убийство моего брата? И кому вообще могло помешать несчастное семейство де Ленур?

После гибели родителей все наше имущество наверняка отошло дальним родственникам. Близких у нас в Алтире не осталось — мать была хоть из древнего, но небогатого рода, до сих пор прозябавшего где-то в южных провинциях. Отец, потомственный военный, долгое время служил в тех местах, а потом переехал в столицу. Но даже если он успел кому-то перейти дорогу или же если кто-то позарился на сколоченное им состояние, то зачем нужно было мстить так страшно? И почему, если к делу подошли столь основательно, нашу семью не уничтожили полностью?