Мать время от времени вырывалась к ней на несколько дней, что при ее графике работы было почти подвигом. Так что она вскоре устала радоваться таким появлениям матери и зажила самостоятельной жизнью. Мамины приезды каждый раз вызывали у нее сильную и неожиданную реакцию – от болезненных вспышек любви до приступов ярости. Позже, измученные этими напряженными встречами, они заключили нечто вроде перемирия, но за это было заплачено дорогой ценой.

А к тому времени, когда мать благополучно вышла на пенсию, дочь, наконец, стала ей просто подружкой. Они действительно стали отличными подругами, и тем не менее она была одинока. И подозревала, что может в полном одиночестве закончить свои дни, как и начала. Мысль об этом была постоянным источником печали, хотя она никогда не позволяла себе распускаться и жалеть себя. Но все же, как ни стыдно было в этом признаться, краешком ума она всегда ощущала нехватку живого существа рядом. И уж, конечно, если говорить начистоту, этим живым существом – должен стать мужчина, ее мужчина и никто другой. Настоящий мужчина. Он придет спасти ее, вырвать из вакуума одиночества, из этого добровольного изгнания отовсюду. Правда, в этом своем желании она не смогла бы признаться никому на свете. Никому из близких людей или машин не доверила бы она этой тайны, которую хранила в себе, словно раковина – жемчужину. Ведь она была так непохожа на других людей!

Все получили, что хотели: она – право остаться самой собой, остальные – образцового служащего.

И все же нельзя оценить себя по-настоящему, пока не доверишься другому человеку, да так, чтобы он знал о тебе всю подноготную. Только он и способен сказать тебе, кто ты есть на самом деле.

Она не сразу пришла к этому выводу, она сопротивлялась, пытаясь убедить себя, что все совсем не так, что у нее получится по-другому… Просто проклятая карьера забирала последние силы, не оставляя свободного времени…

Эта иллюзия возможного выхода привлекала ее не меньше, чем древняя звезда, исследованием которой она занималась. Научное открытие могло принести ей славу, а слава есть неоспоримое признание. Ведь именно желание признания, желание права на свое мнение и свое место в этом мире так иссушало ей душу. Слава могла наполнить этот пересохший колодец. По крайней мере, так она себя убеждала.

Решение вселенской загадки занимало ее все больше и больше и вскоре заслонило собой весь внешний мир.

Ее внимание привлекла какая-то вспышка поблизости от центра звезды. Однако все остальное было вполне привычно. Вспышка показалась ей очень яркой. Словно открываешь дверь на солнечную веранду из темного подпола. Это мне подмигнула звезда, неожиданно подумалось ей.

Новая вспышка, еще ярче первой, ослепила ее, изливаясь солнечным огнем, поглощая ее без остатка, засасывая целиком, захлопываясь, точно ловушка.

Зрейн Трамов, капитан ОКБ “Трудный Ребенок”, ничего не успела сделать. У нее просто не осталось на это времени. Она дернулась назад – и исчезла в ликующих глубинах падающего огня, тщетно взывая о помощи. Взывая к НЕМУ.

Он выпрыгнул из постели, мигом проснувшись, тяжело и часто дыша, с колотящимся сердцем. Свет в кабине автоматически включился, среагировав на отсутствие давления на энергетическое поле кровати; Генар-Хафун вытер пот с лица и осмотрелся. Вот это сон! Такой яркий, словно от имплантата или от игрового сценария. Он рассчитывал на обычное эротическое сновидение, а не на экскурс в далекое прошлое, к “Трудному Ребенку”, наткнувшемуся на звезду старше вселенной и вращающийся вокруг нее непонятный объект. Он заказывал маленькую сексуальную симуляцию, а не проникновение в глубины обиженной на весь мир женской души.

Хотя это было забавно. Ощутить себя на какоето время женщиной, – и в то же время видеть себя со стороны. Тем более присутствовать ВНУТРИ нее – в совершенно другом смысле, гораздо более внутри, чем при самом тесном сексуальном контакте. Проникнуть в ее мысли, в ее чувства. Узнать ее надежды и опасения, промелькнувшие в ее сознании, когда она смотрела на свою находку.

Гм. Еще одно странное, выбивающее из колеи сновидение.

“Корабль?” – позвал он.

– Да? – откликнулась “Серая Зона” из аудиосистемы каюты.

– Я только что видел странный сон, – вслух объявил Генар-Хафун.

– Что ж, и у меня, наверное, тоже имеется некоторый опыт в этой области, – сказал корабль с тяжким вздохом. – Представляю, как тебе не терпится рассказать его.

– Нет, дело не в этом. Я просто хотел спросить – ты… ну… того?..

– Ты хочешь спросить, не вмешивался ли я в твой сон, не так ли?

– Мне так показалось…

– Ну что ж… Но даже если это так, то неужели ты думаешь, я признаюсь?

Он подумал.

– Так что это значит: “да” или “нет”?

– Нет. Теперь ты доволен?

– Нет, теперь я недоволен. Теперь я не знаю, был ты там или не был. – Он потряс головой и ухмыльнулся. – Ты же все равно делаешь с моей головой что захочешь, правда же? Вы там с дронами, наверное, в футбол играете.

– Ну, если бы я занимался подобными вещами… – ровным тоном отвечал корабль и вдруг хмыкнул, что было совершенно невероятным для корабля его типа. – Наверное, но это исключительно мое предположение, – просто шалит нейродетектор. Так что тебе не о чем беспокоиться. А если не хочешь спать, прими “сон-абсолют”.

Генар-Хафун промычал что-то неопределенное, забрался обратно в постель и велел:

– Выключай свет. – И откинулся на подушку. – Спокойной ночи, – пожелал он кораблю на прощание.

– Сладких тебе снов, Генар-Хафун, – откликнулся корабль и выразительно щелкнул выключателем.

Генар некоторое время лежал в темноте, закрыв глаза, а потом провалился все в тот же сон.

Бэр встала в кровати. Несмотря на слабость, она чувствовала, что начинает поправляться. Аварийный медворотничок лежал, вычищенный, на столике у кровати. Рядом с ним была миска с фруктами, кувшин молока, экран и небольшая фигурка, несколько дней назад принесенная для Дейэль, в подарок от Джистиг, старой самки ктиков.

Дроны, обслуживающие башню, приносили ей еду и прибирали за ней. Первый вопрос, который она задала, когда очнулась, был “где Дейэль? Она боялась, что бывшая подруга с отчаяния зарежет себя тем же ножом или просто бросится в море. Дроны отвечали, что хозяйка в саду возле башни.

Иногда они сообщали, что хозяйка в верхней комнате башни или плавает, или только что вылетела на флаере на какой-то далекий остров. Были и другие ответы – на другие вопросы. Именно Дейэль – вместе с одним из дронов – взломала дверь в ванную. Так что она вполне могла добить Бэр, если бы захотела.

Бэр просила о встрече, но Дейэль не навещала ее. Как-то, уже неделю спустя. Бэр нашла в себе силы подняться с кровати и отправиться на небольшую прогулку. Пара дронов неукоснительно следовала за ней.