— Меня уговаривать не надо, — ответил Блэйкни. — Я участвовал в заседании комитета, когда принималось решение нанести удар. И выступал против программы выборочных целей.

— А я и не собираюсь уговаривать. Просто радуюсь этой мысли. У меня на Теоранте семья была…

— Их больше нет, — перебил Блэйкни. — И планеты нет. Ты должен забыть их.

— Ни за что! Забыть я ничего не хочу. Для меня этот удар — салют в их память. И в память всех остальных, кого Земля замучила и уничтожила за эти сотни лет. Наконец-то мы наносим ответный удар. Несем войну им самим.

— Нести-то несем, но меня беспокоит компьютерная программа.

— Зря ты так волнуешься. Нам надо скинуть одну-единственную бомбу. Австралия — это же не островок, целый материк… Неужели можно в нее не попасть?

— Очень даже можно, сейчас объясню. Когда мы отцепим корабль-разведчик, у него будет наша скорость, и разгоняться он начнет от этой базовой скорости. Компьютеру нельзя допустить ошибку, мы должны попасть с первого захода, второго не будет. А ты можешь себе представить, какой станет скорость разведчика у Земли!..

Он вытащил калькулятор и начал стучать по клавишам. Командир корабля поднял руку.

— Мне сейчас не до математики. Я знаю только, что лучшие наши люди готовили разведкорабль к этой атаке. Вирус сожрет, уничтожит любые продовольственные посевы… Ты же сам готовил программу наведения корабля, обнаружения цели и бомбометания. Теперь они поймут, что такое война.

— Потому и сомневаюсь, что сам с этой программой работал. Тут слишком много переменных. Пойду вниз, еще раз все проверю.

— Давай. Я-то совершенно уверен, что все в порядке, но доставь себе такое удовольствие. Только за временем следи. Осталось всего несколько часов. Как только пролезем через сеть обнаружения — надо будет бить и тотчас же отваливать. Болтаться вокруг в ожидании результата нельзя.

— Это много времени не займет, — сказал Блэйкни, выходя из рубки.

«Все собрано с бору по сосенке, — думал он, направляясь вниз по пустынным коридорам космолета. — Даже команда. Чтобы безоружный грузовоз дерзнул ударить в самое сердце Земного Содружества!..» План был настолько безумен, что мог сработать. Задолго до орбиты Марса они включили плазменную тягу, и с тех пор беспрерывно наращивали скорость. Корабль должен был промчаться мимо Земли и унестись в пространство так быстро, чтобы ее защитники не успели направить встречный удар. А пролетая мимо планеты, они сбросят крошечный корабль-разведчик с компьютерным управлением, закрепленный снаружи на корпусе космолета. Как раз этот малыш его и волновал. Электроники на него не пожалели: он был напичкан сложнейшим и совершеннейшим оборудованием. Но если хоть что-нибудь не сработает, то весь рейс пойдет насмарку. Надо еще раз все проверить, последний раз.

Миниатюрный разведчик, размером меньше спасательной шлюпки, был закреплен на внешней оболочке с помощью стальных хомутов со взрывными болтами. С большим кораблем он соединялся специальным лазом — короткой трубой, — и атмосфера внутри была общей, что значительно упрощало оборудование и наладку всех систем разведчика.

Блэйкни скользнул в лаз и очутился в крошечной кабине, забитой электронными схемами и приборами. Он нахмурился, повернулся к экрану, включил программу контроля и начал просматривать тесты.

В рубке раздался хриплый сигнал тревоги, и по экрану вахтенного оператора поползли серии цифр. Комиссар подошел к оператору и глянул через плечо.

— Что это такое?

— Проходим сеть обнаружения. Эта, наверное, самая дальняя от Земли.

— Значит, они нас засекут?

— Не обязательно. Мы в плоскости эклиптики…

— Что это значит?

— Воображаемая плоскость, на которой расположены все планеты Солнечной системы. И все метеоритные обломки тоже. Мы сейчас так далеко, что излучения от корабля они уловить не могут. Пока мы для них просто очередной кусок космического хлама, железный метеорит. Но система нас уже заметила, и теперь нас начнут отслеживать другие приборы. Лазеры, радары — что там у них… По крайней мере, так оно должно быть; скоро узнаем. Мы регистрируем все их сигналы, так что, когда вернемся, у нас будет подробная запись. Проанализировав ее, мы узнаем гораздо больше о том, как работает вся эта кухня.

«Когда», — отметил комиссар. «Когда», а не «если», — значит, с настроением у людей все в порядке. Но у комиссара была еще одна задача: вирусный удар. Он посмотрел на часы и вызвал корабль-разведчик.

— Мы входим в красную зону. До отделения осталось меньше получаса. Как ты там?

— Уже скоро. Как только закончу с программой, вернусь к вам.

— Хорошо. Нужно, чтобы…

— Нас взял пульсирующий радар! — крикнул вахтенный оператор. — Они знают, что мы здесь! — У его локтя засветился дополнительный экран, он ткнул в него пальцем. — У нас отражатели отстегнулись. Там, где раньше у них на экранах одно изображение было, теперь дюжина таких же, и все расходятся разными курсами и с разными скоростями.

— И они не будут знать, где настоящий корабль?

— Пока нет. Но они знают, что мы сделали, и теперь начнут рассчитывать вероятные курсы, вперед по времени и назад… Так что корабль скоро вычислят. Но к тому времени, когда их компьютеры с этим управятся, наши выдадут новую защиту. Это хорошая программа. Ее самые сильные физики и комптехи сочиняли.

Комиссара рассуждения вахтенного не убедили. Ему не нравилось, что его жизнь зависит от какого-то упорядоченного потока электронов и магнитных зарядов, из которых состоят программы. Этакая интеллектуальная игра с компьютерами противника. Он посмотрел на крошечные искры звезд, на растущий диск Земли — и попытался представить себе окутавшую их паутину световых лучей и радиоволн. Не смог. Приходилось принимать на веру, что эти лучи и волны действительно здесь — и действуют со скоростью, бесконечно превосходящей скорость его собственных реакций. Человек не может вести бой в космосе. Это делают машины. А экипажи кораблей — всего лишь пленники; зрители, которым некуда деться… Комиссар машинально стиснул сплетенные за спиной пальцы.

Послышались негромкие глухие удары. Скорее это были не звуки, а толчки: почти неслышные, больше ощутимые. А потом раздался взрыв, от которого пол под ногами задрожал.

— В нас попали! — выкрикнул комиссар первое, что пришло в голову.

— Нет еще. — Вахтенный взглянул на экран. — Отстегнулись оставшиеся маскировочные отражатели, и разведчик ушел. Мы свое задание выполнили — но теперь пора смываться. Плазменную тягу отключаем… заводим космические двигатели… Как только позволят гравитационные поля, ложимся на обратный курс.

Вдруг глаза комиссара широко раскрылись; он резко обернулся.

— Где Блэйкни? — крикнул он.

Но никто в рубке его не услышал. Все отсчитывали секунды. В ожидании ракет, которые наверняка посланы им навстречу.