– Теперь ты доволен? – поинтересовался Ланц, тоже покоящийся всем телом в хлюпающем месиве; Курт молча поморщился, взведя струну, и приподнял голову, пытаясь увидеть купы голых деревьев неподалеку. Минута протекла в молчании и неподвижности.

– Ждут, когда высунешься, – предположил Бруно; Курт отмахнулся, осторожно приподнявшись на локте, всматриваясь в тусклую стену небольшого леска, почти невидимого за дождем и все густеющей снежной крупой, готовясь в любую секунду снова рухнуть лицом в землю.

– Ну, – пробормотал он, приподнявшись на корточки и подобравшись, словно намерившаяся к прыжку кошка, – cum scuto[139]…

До леса было чуть больше, чем с полсотни шагов, но Курт пробежал всего пять-шесть, вновь упав; сзади донеслось чавканье – Ланц, поскальзываясь, догнал его, приземлившись рядом тоже со взведенным арбалетом в руках, и, выждав полминуты тишины, переглянулся с младшим сослуживцем, непонимающе и с подозрением хмурясь.

– Не ушли ж они, в самом деле… – произнес он растерянно.

Курт приподнялся, чувствуя, как от напряжения сводит ребра, зудящие в предощущении пробивающей их стрелы; вода заливала лицо, в глаза била острая, колючая снежная крошка, мешая смотреть, и даже если стрелявший стоял за ближайшим деревом, увидеть это сейчас было попросту невозможно.

– Зараза… – прошипел Курт зло, снова привстал, упершись коленом в землю и держа оружие наготове, и, так и не уловив ни одного движения, обернулся на миг, повысив голос: – Бруно, держать огонь, глаз с флейты не спускать, головой ответишь!

– Может, просто в костер ее, пока не затух? – крикнул тот в ответ, и Курт, не глядя, погрозил за спину кулаком:

– Без самовольства! Бог знает, что тогда может начаться, – пояснил он тихо уже Ланцу, поднимаясь теперь на ноги, и, пригнувшись, рванул к деревьям.

Тело вновь среагировало первым, когда мозг еще не успел толком осознать, для чего, собственно, надо упасть, откатившись вправо; рядом чавкнуло, и болт вперился почти целиком в землю возле его ноги.

– Сдается мне, нас попросту подманивают, – сообщил Ланц, подобравшись к нему, на сей раз – ползком. – Не стоит ли возвратиться и закончить с этой дудкой?

– Повторю, нам неизвестно, как все пройдет, – отозвался Курт, пытаясь всмотреться из-под ладони, ограждая глаза от воды и снега. – Знаешь, что, случается, вытворяют подобные личности, когда уничтожают принадлежащие им артефакты?

– И что же, о великий знаток тайн? Просвети меня.

– Всякое. – Курт опрокинулся на спину, дозаряжая арбалет по максимуму – на все четыре снаряда. – Бывает, тихо-мирно покидают наш грешный мир навеки, а бывает, что начинается такое, после чего бегать под стрелами и искать драки – это последнее, на что у тебя останутся силы… Это рrimo. Посему – secundo – да, понимаю, подманивают, однако сидеть у трупа Крюгера и ждать, не соизволят ли они подойти сами, мы не можем: обрати внимание на тот факт, что погода лучше не становится, и мы не знаем, к чему все идет. Если это связано с Крысоловом, – как знать, быть может, когда ливень достигнет определенной силы, он сможет наскрести довольно и своих сил на какую-нибудь пакость? Conclusio: вначале надо бы разобраться с тем, что легче, – с простыми смертными; вынуть, allegorice loqui[140], из задницы занозу, прежде чем садиться за игру.

– Уверен, что там простые смертные?

Курт пожал плечами, снова перевернувшись на локти и осторожно приподнявшись.

– В сравнении с Крысоловом, я так чувствую, сейчас всякий – лишь простой смертный. Прикрой.

Последняя перебежка была короткой – теперь он успел уловить движение впереди, прежде чем упасть снова в грязь; мимо просвистели навстречу друг другу два болта – один вонзился всего на вытянутой руке от него, другой умчался к оголенным октябрем деревьям впереди, и сквозь плеск дождя о землю донесся сдавленный вскрик.

– И верно, простые смертные, – заметил удовлетворенно Ланц, перезаряжаясь и подползая ближе. – Не сгнил я еще на сидячей службе…

– Сгниешь на лежачей, если дальше так пойдет, – откликнулся Курт разозленно, обернувшись назад, где у втоптанных в землю костей Крысолова остался Бруно; сослуживец повторил его взгляд, посерьезнев.

– Вообще оставлять Хоффмайера одного… – проговорил Ланц неуверенно. – А если они нас не выманивают к себе, а отманивают – от могилы и флейты? На него обрушатся основные силы, а мы будем плутать тут в кустах… Словом, вот что, абориген. Ты здесь самый подготовленный к любому повороту дела – лучше всех осведомлен касательно потусторонних явлений, и оружие подходящее; посему возвращайся-ка ты к нашему дудочнику, а Хоффмайера ко мне.

– Дитрих… – начал он; Ланц нахмурился.

– Все понимаю, – оборвал он строго. – Но ты не можешь быть всюду, для того с тобой и направился я, для того, абориген, и нужны помощники.

– Какой он, к Богу, помощник – так, одно прозвание; шлепнут придурка в первую же минуту… – пробормотал Курт уныло, смерив взглядом расстояние до почти не различимой уже за снежной сыпью стены деревьев, обернулся на подопечного и решительно кивнул: – Нет, все верно. Ты прав. И еще неизвестно, где сейчас будет опаснее… Бруно!

От тщательно убиваемой в себе тревоги окрик вышел недобрым, но на то, чтобы заботиться о соблюдении норм учтивого тона, сейчас нервов уже не хватало; почти невидимый за пеленой дождя и снега, тот приподнялся, и Курт повысил голос:

– Ползком – сюда. Живо!

– Ты ж сказал…

– Живо! – рявкнул он зло, и Ланц невесело усмехнулся, понимающе хлопнув его по плечу, явно намереваясь сказать нечто в утешение или, напротив, в насмешку, но лишь снова выругался, когда Курт откатился в сторону и в землю между ними, взбрызгивая темную грязь, впился очередной болт.

– Боюсь, буду прав, – заметил сослуживец уже без улыбки, – если скажу, что целят преимущественно в тебя.

– Надеешься, вас пожалеют? – буркнул Курт, привставая. – Судя по частоте стрелков было двое, благодарствуя тебе – уже один; оружие однозарядное… Встал; бегом!

Бруно подчинился не сразу, промедлив на месте долгие два мгновения; добежав, неуклюже шлепнулся рядом, вцепившись пальцами в траву и щурясь от ветра и снега.

– Придется вспомнить все, чего успел нахвататься, – сообщил Курт хмуро. – Я остаюсь здесь, вы с Дитрихом – перебежкой к лесу; задача – навязать ближняк. До зарезу нужен живой – хоть один. Но наизнанку не выворачивайся, это пожелание главным образом не к тебе относится… Оружие держи наготове. Смотри за спину – себе и напарнику. И…

– Справлюсь, – оборвал Бруно. – У меня выбора нет.

– Стой. – Курт перехватил подопечного за локоть, не давая подняться, и, сдвинувшись чуть в сторону, всмотрелся в тусклую пелену впереди, раздраженно поджимая губы на бьющий в лицо острый снежный горох; выждав с полминуты, привстал, напрягшись каждым нервом, и на сей раз едва не упустил момент, когда надо было вновь упасть, пропуская короткую стрелу над собой.