Саладин умело спланировал нападение: он привел к Яффе огромное войско, его мастера спешно и умело собрали осадные орудия, а потом в течение нескольких часов забрасывали крупными валунами укрепления города, отчего казалось, что сотрясается весь мыс над морем, на котором располагалась Яффа. И хотя осажденные отчаянно сопротивлялись, уже после полудня рухнула недавно восстановленная стена у башни Госпитальеров и воины в тюрбанах и с саблями ворвались в Нижний город. Им пытались противостоять отряды рыцарей ордена Святого Иоанна, сдерживающие атаку в проломе, но часть нападавших все же сумела проникнуть в город. Они пробились к главным воротам, открыли их, и в Яффу хлынули целые полчища воинов султана. Началась настоящая резня: сарацины убивали всех, будь то воины Креста, итальянские торговцы из Пизы и Генуи или же недавно обосновавшиеся тут местные мусульманские жители, каких люди Саладина считали мерзкими предателями, раз те согласились жить под властью неверных кафиров.

Нижний город был залит кровью и пылал. Горели палатки и лавки, недавно восстановленные дома и склады, и хотя султан попытался остановить убийства и мародерство, солдаты, уставшие от его великодушия, не пожелали подчиниться приказу. Обуреваемые ненавистью, они теснили оборонявшихся христиан, жестоко расправлялись с защитниками города и грабили всех подряд, считая, что заслужили свою долю добычи в захваченной Яффе. Только когда Саладин отправил навести порядок своих верных мамлюков и те разогнали воинов из отрядов эмиров, сопровождавших султана, в городе все же удалось предотвратить распространение огня и остановить резню. Мамлюки вынудили беснующихся грабителей выйти за укрепления и стать там военным лагерем, ибо пусть Нижний город и оказался в руках сарацин, но немало защитников под руководством Амори де Лузиньяна и маршала тамплиеров Юга де Мортэна успели отступить и укрыться в стенах городской крепости, что стояла на возвышенности. Однако сколько они смогут продержаться там, не имея подмоги, в окружении полчищ врагов?

И вот трое из руководителей обороны глухой ночью собрались в башне яффской крепости, чтобы обсудить положение дел. Патриарх Рауль сразу высказался за начало переговоров о сдаче. Маршал Юг де Мортэн и Амори де Лузиньян сделали вид, что не расслышали его слов, какое-то время молчали, а потом продолжили обговаривать ситуацию.

— Удалось ли укрыть в цитадели Яффы кузину короля Ричарда Джоанну де Ринель? — спросил Амори. — Подумать только, несчастная дама едва спаслась из плена и вот опять, упаси Боже, может оказаться в руках неверных!

— Она успела добраться до ворот в крепость, — успокоил коннетабля маршал Юг. — Причем это было непросто, учитывая, что ее заметил цепной пес аль-Адиля Абу Хасан. Ох, как же он искал ее в Заиорданье в свое время! А сейчас, обнаружив беглянку в Яффе, этот бедуин изо всех сил старается не упустить так понравившуюся его господину красавицу. Но, хвала Деве Марии, с мадам де Ринель ее верные люди. Один этот рыжий верзила Эйрик чего стоит. Он, даже будучи раненый, отбивался от целого отряда, пока не подоспела помощь. Я только позже узнал от собрата по ордену Ласло Фаркаша, что кузину короля удалось спасти и устроить внутри крепостных укреплений.

— Странно, что люди мессира Обри отказались расположить ее там сразу, — вставил свое слово патриарх. — Но я слышал, что супруги де Ринель не очень-то ладили меж собой. Мессир Обри даже уверял меня, что дочь его жены не от него и, следовательно, она блудница. Думаю, именно поэтому слуги и не впустили провинившуюся женщину в покои ее супруга внутри крепости.

— Вы бы поменьше слушали болтовню де Ринеля, — проворчал Амори, поправляя стальной наплечник своего доспеха. — Не много же у Обри ума, если он повсюду трубит, что стал рогоносцем настолько, что задевает рогами облака. Но при этом как-то забывает, что своим положением и родством с августейшим домом Плантагенетов он обязан именно браку с Джоанной де Шампер.

— Вам, Амори, как погляжу, не по душе наш интендант Обри де Ринель, — осуждающе произнес патриарх Рауль.

Де Лузиньян промолчал, но неожиданно вмешался маршал Юг:

— Мне он тоже не нравится — надменный, жадный, трусоватый. К тому же есть у меня одно подозрение на его счет: как я заметил, сарацины приступили к обстрелу укреплений не с востока, откуда подошли, а с севера, как раз между башнями госпитальеров и тамплиеров, где стена только недавно была восстановлена и кладка еще недостаточно закрепилась. Неверные как будто знали, в каком месте стена наименее прочная. Обри же, который как раз руководил строительством на этом участке, ныне у них в плену. Что, если именно он, желая сохранить свою жизнь или добиться расположения магометан, подсказал им, где надо рушить укрепления?

— Nolite judicare et non judicabimine! — поднял указующий перст патриарх. — Мессир Обри — рыцарь и крестоносец, и нам надо молиться о его судьбе, а не обвинять его в измене, не имея на то веских доказательств. К тому же сообщить султану, какая стена возводилась в последнюю очередь, могли и местные сарацины, не говоря уже о том, что у него и ранее имелись свои лазутчики в Яффе. Но в любом случае Нижний город уже захвачен, нам неоткуда ждать помощи, и я опасаюсь, что если мы поведем себя неблагоразумно, то нас ждет горькая участь. Вы только поглядите! — Патриарх распахнул узкий ставень окна-бойницы в крепостной башне.

В покой сразу стал доноситься стрекот цикад, а еще запах гари. Судя по отблескам огня, в Нижнем городе все еще что-то горело.

— А сколько погибших, сколько пролито крови! — заломил руки Рауль. — Полностью уничтожен и вырезан квартал пизанцев, от отряда госпитальеров осталось не более трех человек. И это из отряда более чем в тридцать доблестных рыцарей ордена Святого Иоанна! А у вас, мессир Юг, сколько осталось боеспособных храмовников?

— Немногим более десяти, — со вздохом ответил маршал.

— И разве им под силу защитить такую цитадель? Если завтра Саладин прикажет идти на ее штурм или начнет из баллист и требушетов крушить крепостные стены, как долго мы продержимся?

— Тамплиеры не сдаются неверным! — сухо произнес маршал Юг. — К тому же вы, преподобный отец, забываете, что кроме опоясанных рыцарей в ордене имеются простые воины, а также сержанты, сервиенты, конюшие, — а это немалое число. Есть у нас в крепости и отряд итальянских арбалетчиков из Пизы — просто отменные стрелки, клянусь кровью Господней! Напомню, что с нами находятся воины-пулены, а также отряд туркополов, которые будут отчаянно обороняться, так как понимают, что в случае пленения их ждет мучительная казнь, — Саладин не прощает единоверцев, поддерживающих воинов Креста. Так что, ваше преподобие, у нас человек сто и более наберется, а во время осады, да будет вам известно, один человек на стене стоит десятерых внизу. К тому же отмечу, что эту крепость в Яффе король Ричард отстроил на славу!

— Но не так основательно, как многобашенный Аскалон, где сейчас находится ваша семья, мессир Амори, — язвительно произнес патриарх, повернувшись к коннетаблю. — Я уверен, что вы не пошлете туда гонца за помощью, желая, чтобы ваши люди охраняли вашу жену и детей.

Де Лузиньян вздохнул. Да, его супруга Эшива, их дочери и маленький сын сейчас в безопасности в Аскалоне, в котором расположен приличный гарнизон. Но как долго продержится Аскалон, если Саладин возьмет Яффу и пойдет на юг вдоль побережья? Понятно, что султан не глуп и давно понял, зачем Львиное Сердце так старался укрепить ряд цитаделей по направлению к Египту, и, похоже, его напугала эта затея. Ах, если бы главы крестового похода поддержали идею Ричарда идти на Египет! Тогда Саладина можно было бы подрубить под самый корень. А так его атака на Яффу — это, скорее всего, путь к отвоеванию позиций христиан на юге, в опасной близости от Египта. Как же они об этом не подумали, когда отправили все силы в сторону Бейрута?