Он взглянул в кипящую бездну и понял, что нашел идеальное место, где сможет избавиться от Фебы. Он заманит ее в Лиссабон. Он наймет человека, который оповестит о ее прибытии. И в день приезда он подсыплет какого-нибудь снадобья в еду леди Феррингтон и Делле. Такого, чтобы несколько дней не выходить из комнат. Дня два-три.

Тем временем он привезет Фебу в другую гостиницу. Окружающим будет казаться, что они в прекрасных отношениях. Он повезет ее смотреть местные достопримечательности, и у «Пасти ада», у самого края, он легонько толкнет ее — и прощай Феба и прошлое. Он же сможет начать новую жизнь, которую заслуживает джентльмен.

Приняв решение, Клайв написал Фебе письмо:

«Приезжай ко мне в Лиссабон. Я остановился в» Железном хохолке «. Мне не терпится тебя увидеть»

Клайв не подозревал, что Феба уже знала о его отъезде в Португалию. Знакомый ювелир, которому она часто сдавала в заклад свои драгоценности, видел, как Клайв садился на корабль, отплывавший в Лиссабон. И Феба к этому времени находилась в пути. И хотя морские путешествия всегда непредсказуемы, капитан корабля «Штормовой замок» радовался удачной для плавания погоде и обещал своим пассажирам, что они прибудут в Лиссабон уже через неделю.

Но не только Феба отправилась в Португалию. Дрю Марсден успел побывать в Олдершот-Грейндж, и верный Ливси, который подробно обсудил все с Венд, не стал скрывать от него подлинную причину поспешного отъезда Кассандры.

— Она боится меня? — в полном недоумении переспросил Дрю.

— Нет, она боится за вас, — поправил его Ливси. — Мисс Кассандра считает, что она приносит любящим ее смерть. И не хочет видеть вас в числе жертв.

— Но это же смешно! — возмутился Дрю.

— Но именно так она думает. — Ливси покачал головой, словно говоря: женщины — существа таинственные. — Он считает, что стала виной гибели четверых мужчин, и только потому, что они ее любили. Она сказала Венд, что слишком сильно любит вас, чтобы быть причиной вашей смерти Поэтому она сбежала в Португалию.

Дрю был ошеломлен этим известием. Слова «она слишком сильно вас любит» зажгли в его сердце надежду. Он-то боялся совсем другого — что Кассандра его не любит!

— Тогда я отправляюсь в Лиссабон, чтобы привезти мою возлюбленную обратно!

Случилось так, что корабль, на котором он совершал плавание, шторма унесли далеко от курса. И хотя Феба отплывала в Португалию намного позже, ее корабль оказался более удачливым, и они прибыли в Лиссабон почти одновременно. Но Дрю все-таки раньше.

Приближался День Всех Святых. И в Лиссабон въехала черная с золотом карета.

Черный с золотом экипаж — весьма элегантный и украшенный гербом одного из самых знатных семейств Испании — был покрыт пылью, ибо приехал из самой Кастилии. В карете сидели мужчина и женщина — оба в роскошных одеждах.

Мужчина, облаченный в черный бархат, был чрезвычайно бледен и меланхоличен. Его тонкие изящные пальцы (на одном из них красовался перстень с фамильным гербом) сжимали золотой набалдашник трости черного дерева. Каждый раз, когда его спутница к нему обращалась — а это случалось нечасто, поскольку большую часть времени она молча смотрела в окно, — он внимательно слушал ее. Когда же он смотрел на нее, глаза его теплели.

В отличие от мужчины, непринужденно откинувшегося на подушки, женщина сидела абсолютно прямо. На ней не было драгоценностей, хотя в стоявшей у ее ног сафьяновой шкатулке хранилось немало ожерелий, серег, колец и нитей жемчуга. Единственными же украшениями дамы были тонкая золотая цепочка с медальоном, скрытым под лифом платья, и простенькое траурное кольцо из оникса, которое она никогда не снимала. Это кольцо являлось загадкой для ее камеристки, которая ехала в повозке, груженной багажом хозяев. Насколько знала служанка, у госпожи никто не умирал.

Женщина проговорила что-то по-испански, и ее спутник засмеялся. Она взглянула на него с улыбкой, а потом снова стала смотреть в окно. Многим прохожим эта испанская аристократка казалась редкой красавицей. Ее кожа была безупречно гладкой, темные же арки бровей взлетали над чуть подведенными глазами, удивительно светлыми. Голову красавицы венчал высокий черепаховый гребень, с которого на темные локоны падала черная кружевная мантилья, подобающая испанской аристократке.

Путники вылезли из кареты у гостиницы «Королевский петух», лучшей гостиницы Лиссабона. Их ожидали: для дона Карлоса и его спутников были приготовлены лучшие комнаты. Тяжело опираясь на трость, дон Карлос поднялся по лестнице к себе в комнату, смежную с комнатой дамы. У кресла он покачнулся, и его спутница бросилась к нему, чтобы его поддержать, но он досадливо отмахнулся.

— Не суетись, Карлотта, — пробормотал дон Карлос. — Просто отправь Хосе к доктору. Пусть скажет, что я в Лиссабоне и хочу его видеть.

Внезапный приступ боли заставил его согнуться. Донья Карлотта закусила губу при виде его страданий. Она быстро подошла к двери и отдала распоряжение слуге. Доктора, ради которого они и совершили это долгое и трудное путешествие, надо было привести немедленно.

Вскоре доктор явился, но донья Карлотта, напряженно ожидавшая в соседней комнате, не расслышала ни слова из разговора мужчин. Ее никогда не допускали на встречи дона Карлоса с медиками, — ни в Испании, ни здесь. Дон Карлос считал, что мужчина должен принимать удары судьбы в одиночку. Его супруга, собиравшаяся броситься к доктору, чьи тяжелые шаги уже раздавались в коридоре, вынуждена была задержаться: камеристка (красивая англичанка, которую она наняла в Барселоне) спросила ее, куда поставить шкатулку с драгоценностями.

— Ах, да куда угодно, Пегги! — ответила донья Карлотта на безупречном английском. Донья Карлотта владела тремя языками.

У Пегги, провожавшей взглядом свою госпожу, стоял ком в горле. Она была всецело предана испанке, спасшей ее от долговом тюрьмы и обещавшей после этой поездки в Португалию вернуть Пегги на родину. После секундного колебания Пегги спрятала шкатулку на дно большого сундука.

Когда донья Карлотта вошла к дону Карлосу, тот неотрывно смотрел на золотое распятие, которое его слуга, Эстебан, уже успел повесить на стену.

— Что сказал доктор? — спросила она.

Дон Карлос с улыбкой повернулся к супруге:

— Сказал, что надежда есть. Сказал, что будет приходить каждый день и проводить лечение.

— Это будет больно? — тихо спросила она. Дон Карлос равнодушно пожал плечами:

— Боль будет, но он очень рассчитывает на улучшение.

Карлотта с восхищением посмотрела на супруга. Он держался так мужественно! Они обращались за помощью ко многим медикам, но никто из них не смог ему помочь. Дон Карлос превратился в тень того человека, за которого она вышла замуж в Кастилии много лет назад.

Процедуры действительно оказались болезненными. Даже в своей комнате донья Карлотта слышала стоны мужа — и она плакала, воспринимая его боль как свою. Это продолжалось день за днем. Доктор навещал больного, и донья Карлотта выходила из своей комнаты только для того, чтобы пройти в соседнюю и ободрить мужа. Она не принимала приглашений, которые во множестве присылались в гостиницу «Королевский петух», — дон Карлос был человеком влиятельным и уважаемым.