Я нырнул влево, он попробовал снова, на этот раз метя ниже и в более длинном выпаде, чтобы, отдергивая острие, резануть понизу. Ловко.

Тем не менее к поединку я был готов и на атаки исправно отвечал контрударами. Нож у меня очень легкий — достаточно работать запястьем, чтобы нанести весьма серьезную рану, — и в итоге я этого Дитера, чувствуется, задел по кости: руку он отдернул, кровавые капли полетели веером. Лицо его на мгновение отразило боль и удивление, но он быстро собрался и ловким обманным выпадом достал меня по локтю — как раз там, где кожа тоньше всего. Место попадания ожгло болью.

Вокруг все так же бушевала паника, однако, если сейчас на секунду отвлечься, ты покойник. Мои товарищи свою работу знали, однако дело не только в умении, но и в числе. Долго ли еще выдюжит наше трио?

Дитер цепко держал меня взглядом; было видно, что, как и я, в движениях и ударах он руководствуется боковым зрением. Мы беспрестанно перемещались, двигаясь на цыпочках, как танцоры в точно выверенном и опасном па-де-де. Когда я делал шаг, шагал он, и наоборот. Мелькали лезвия, дважды сталь лязгала о сталь, и всякий раз клинки вскользь парировали друг друга.

Борясь с опытным соперником, победить можно, если он поддастся эмоциям, допустит ошибку или ты применишь какой-нибудь прием, который не использует он. Пока с нервами у Дитера все было в порядке, и ошибки он не сделал ни одной. Кровь у него сочилась из трех порезов, у меня из четырех.

Он сместился вправо, затем обманным движением отпрянул и попытался полоснуть меня по лицу — что опять же оказалось обманным движением — и наконец пригнулся, пробуя достать мою бедренную артерию. Обманное движение сверху почти всегда вынуждает подаваться корпусом назад, чтобы избежать пореза, а это, в свою очередь, ослабляет защиту торса, приоткрывая пах и бедро. Красотища, просто академическая выучка. Только со мной таких финтов не надо.

Когда он подался вперед, якобы с целью полоснуть меня по лицу, я понял: это не более чем обманка. Ошибки Дитер не сделал, он просто выбрал для своего финта не того соперника. Когда он затем резко нагнулся, пытаясь достать мое бедро, я нагнулся вместе с ним; в итоге его лезвие слегка задело мой ремень. А когда Дитер подавался назад, я зеркальным движением надвинулся и, вопреки его ожиданию, проник клинком чуть дальше, да не по воздуху, а вонзив острие в мягкое углубление между низом внутреннего бицепса и верхним краем трицепса. Лезвие вошло всего-то на сантиметр с небольшим, но этого оказалось достаточно, чтобы проделать отверстие в плечевой артерии. Судя по тому, как лицо Дитера исказилось болью, я задел еще и медиальный нерв.

Дитер попытался сменить руку — кто знает, может, он заправски работал ножом и с левой, — но, как и я, он прекрасно понял, что драгоценный момент упущен. А для бойца знать, что превосходство в бою уходит, смерти подобно. Это моментально лишает самообладания.

Он отшатнулся назад, чтобы перекинуть клинок из руки в руку, но я оказался уже тут как тут, и выпад мой был глубоким и длинным — как раз по горлу. Пришлось даже уклониться, так брызнула из артерии кровь. Дитер стал заваливаться, а я уже вновь включился в общую кучу-малу — убрав нож, ощупью разыскав на полу свою «беретту», вставив в нее новый магазин — и это все пока Дитер падал.

«Дека».

Воскресенье, 29 августа, 15.28.

Остаток времени на Часах вымирания:

68 часов 32 минуты (время местное).

Внутренним коридором к уединенному алькову, где за навороченной рабочей станцией священнодействовали Сайрус и Отто, прорвался помощник. Входить сюда без предварительного звонка или запроса по имейлу было строжайше запрещено — вот уже сколько служащих жизнью поплатились за нарушение этого железного, раз и навсегда установленного Сайрусом правила. Однако такая весть, да еще при громовом стуке в дверь, напрочь вышибла саму мысль о наказании:

— Они напали на «Улей»!

Отто с Сайрусом, повскакав, шумно затребовали объяснений.

— Все по центральному каналу! — в панике прокричал помощник.

Отто клавишами вызвал в динамиках аудиосообщение: «Повтор… повтор… Группа вооруженных людей атакует „Улей“… Они проникли за заграждение и находятся в здании… Несем тяжелые потери… Просим помощи… Ждем указаний…»

У Сайруса перехватило дыхание.

— Это близнецы! Должно быть…

— Но как они смогли…

— Наверное, перетянули на себя команду, которую посылали мы. Об «Улье» знают и Пинтер, и Хомлер.

— Они опытные оперативники, — возразил Отто. — И ни за что бы не развязали язык.

— С эдакой-то ведьмой, как Геката? Моя лапочка дочка… Да у нее сам дьявол выболтает секреты Преисподней! Можно подумать, ты сам, черт возьми, этого не знаешь!

Жестом велев помощнику убираться, Отто захлопнул дверь.

— Нам надо действовать как можно быстрее.

— Но только действия эти должны быть правильными, — не впадая в раж, предостерег Сайрус. — Особенно учитывая, кого они могли послать. Такой разгром способен учинить разве что взвод берсерков.

Отто кивнул.

— Тогда, значит, сами они туда не полезли. У Париса для оперативной работы кишка тонка, а Геката очень осмотрительна и умна. Хотя и берсерки по-своему неглупы. Тем более что выдрать из компьютера жесткий диск большого ума не надо. Нельзя допустить, чтобы близнецы увидели содержимое компьютеров. У меня нет уверенности, что они примут Волну вымирания на «ура».

— И я о том же, — с искренним огорчением кивнул Сайрус. — До истинных богов они все же недотягивают. Так что выбора нет. Неужто придется… использовать предохранительное устройство?

Отто, отступив от рабочей станции на шаг, допустил крайне редкий для себя жест: положил шефу руку на плечо и задушевным голосом произнес:

— Мистер Сайрус, друг мой! В «Улье» находится ваш Восемьдесят Второй.

Глаза у Сайруса на мгновение расширились, он зажмурился, как от боли, сознавая всю безвыходность происходящего.

— Нет…

Отто, сжав на миг плечо патрона, сел рядом. Коротко пробежавшись пальцами по клавишам, вызвал экран управления безопасностью, активирующий систему защиты «Улья». Два набора кодов он послал на экран Сайруса: один активировал предохранительную систему, другой просто взрывал коммуникационные центры и проводные линии связи, соединяющие «Улей» с «Декой».

— Перед нами нелегкий выбор, — сказал он тихо. — Или мы позволим близнецам узнать наши планы, рискуя тем, что они нас остановят — а они это могут, — и тогда посконные народы живут и здравствуют, а заветные мечты «Конклава» и работа минувших семидесяти лет идет прахом. Или вы выбираете мальчика, который даст вам бессмертие. Вот и все. Волна вымирания или мальчик.

Сайрус, не отрывая от экрана невидящего взгляда, слегка повел головой из стороны в сторону, в глазах у него стояли слезы.