О дальнейшей судьбе России в периодической печати оккупантов в начальный период войны ничего не говорилось. В ходе осуществления плана молниеносной войны нацисты требовали от населения лишь спокойствия и экономической поддержки. В обращении командования группы армий «Север» к жителям «освобожденных районов» писалось:

На страницах оккупационной печати помещались рассказы о примерах добросовестного отношения русских крестьян к своему труду. Население призывали брать с них пример. В прокламациях оккупантов постоянно проводилась мысль о том, что активная работа сельских жителей косвенно приближает конец войны и немцы вернутся обратно в Германию, полностью выполнив свою задачу — освобождение России от большевиков.

В понятие «патриотизм» оккупационные средства массовой агитации вкладывали следующий смысл:

Важной задачей всех подразделений нацистских пропагандистских служб летом и осенью 1941 года было внушение населению уверенности в непобедимости германского оружия и скорое окончание войны. Для этого использовались радиорепродукторы, установленные во всех крупных населенных пунктах, газеты, листовки и карты СССР, на которых был отражен «крестовый поход против ига жидо-коммунистической власти».[373]

Как отмечали позднее представители советского сопротивления, фашисты пытались убить в людях — жителях оккупированных районов — веру в возможность победы Красной армии и парализовать волю к борьбе с фашизмом. Для этого нацистская пропаганда стремилась показать лавинообразный характер победного шествия Вермахта по Советскому Союзу.

Вплоть до начала битвы под Москвой коллаборационистская печать публиковала материалы, подтверждающие тезис о непобедимости германской армии и ее успехах на Восточном фронте. Издававшаяся в Риге газета «Правда» свои материалы главным образом заимствовала из фашистской периодической печати, предназначенной для жителей Рейха. Это можно объяснить тем, что редакция была представлена в основном русскоговорящими сотрудниками Геббельса. Статьи в подобных изданиях носили описательно-аналитический характер:

11 сентября — «Германская армия под Петербургом», «Красный Балтийский флот без моря»;

18 сентября — «Бои в вооруженной зоне Ленинграда», «Советское правительство взывает о помощи», «Боевые трофеи финской армии»;

18 октября — «Разгром красных сил на путях к Москве и у Азовского моря», «Уже более трех миллионов красноармейцев взято в плен», «Дни Москвы сочтены»;

25 октября — «65 миллионов русского населения освобождены за четыре месяца военных действий».

Успешное продвижение немецких войск позволило работникам Геббельса достаточно точно комментировать ход военных действий. Но при этом они использовали и некоторые формы дезинформации. Так, в середине октября 1941 года во всех крупных населенных пунктах Ленинградской области нацистами были вывешены плакаты «Немецкие войска освободили Москву». Данный текст был набран крупным шрифтом. Под ним очень мелко было напечатано о том, что фашистские солдаты вошли в деревню с таким названием. Эта акция вызвала среди населения упорные слухи о падении столицы нашей Родины.[374]

Характеристики оккупантов, подготовленные нацистскими пропагандистами, пестрили рассказами о благородстве и гуманности немецких солдат. Население извещалось о том, что немецкие солдаты пришли в Россию на время, лишь для того, чтобы бороться с большевизмом. Подчеркивалось, что для русского народа они гораздо ближе, чем коммунисты. В сентябре 1941 года средствами массовой агитации была предпринята пропагандистская акция, из которой следовало, что «большевики хотели сжечь святые для каждого русского человека пушкинские места. Германские офицеры, предотвратившие это, оставили свои имена в книге почетных посетителей».[375]

Сотрудниками Геббельса всячески распространялась информация о разброде и беспорядках в рядах Красной армии.

Анализируя ход военных действий, немецкая пропаганда подчеркивала не только бессмысленность, но и преступность какой-либо борьбы с Германией. Фотографии пленных или сдающихся в плен предварялись надписью «В плену у освободителей».

Нацисты пытались использовать в своих целях и внешний вид красноармейцев, при этом вся вина перекладывалась на советскую сторону. В статье «Несчастные и счастливые» писалось:

Подобные акции должны были, по замыслу авторов, нейтрализовать негативные эмоции мирного населения по вопросу отношения захватчиков к бойцам и командирам РККА, попавшим к ним в плен.

Особое внимание уделялось деморализации Красной армии. Из номера в номер публиковалась информация об ошибках советского командования. В качестве примера могут служить статьи: «Как взяли в плен советского генерала», «Советские бомбовозы против своих же частей».

Специально анализировалась политика репрессий как предвоенных лет, так и в начале Великой Отечественной войны. Она объяснялась тем, что «Сталину нужно показать народу, мол, не вся система гнилая, а есть какие-то вредители, виновные в отступлении армии».

Как в периодической печати, так и на плакатах печатались карикатуры на советских полководцев. В них оккупанты пытались отобразить бесперспективность и аморальность любой борьбы с фашизмом. Наиболее характерными можно назвать следующие: «Тень Суворова» (Суворов возвышался над Тимошенко, Буденным и Ворошиловым й говорил им: «А вы, друзья, как ни садитесь, всё в полководцы не годитесь») и «Последний поход красных маршалов» (Тимошенко и Буденный у ворот тюрьмы. Смерть с надписью на косе «НКВД» говорит: «Добро пожаловать, товарищи!» На колючей проволоке — фуражки, на них написано: Егоров, Блюхер, Тухачевский).[376]

С осени 1941 года нацистские пропагандистские службы были вынуждены обратить внимание на зарождающееся партизанское движение. Русскому населению внушалась мысль: те, кто называет себя партизанами, на самом деле таковыми не являются.