Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В подавляющем большинстве глав, в какой бы форме (старого предания, документального свидетельства или устного рассказа) ни была подана информация о том или ином народе, вполне отчетливо проступает доминирующая в них политическая идея. Так, в группе глав об Италии и Венеции утверждаются права империи на обладание этими землями (подорванные франкским вмешательством с середины VIII в.), проводится мысль, что именно империя оказывала здесь жителям наибольшие благодеяния, защищала их от врагов надежнее, чем франки, и способна защитить ныне от арабов[53]. Основная идея сербохорватского раздела состоит в утверждении, что и сербы, и хорваты были поселены на предоставленной им Ираклием в VII в. земле и с тех пор хранят верность империи, болгары же, а тем более франки не имеют никаких прав на эти территории. Доминирующий тезис пассажа об армянских и грузинских землях сводится примерно к тому же заключению; отличие, однако, заключалось в том, что права империи на территорию расселения сербов и хорватов еще в полной мере не реализованы империей (соперничает с ней в этом отношении Болгария), тогда как на Кавказе суверенитет империи уже в значительной мере установлен.
Что касается северного региона, то здесь Константин, как это уже отмечалось в историографии, делает основную ставку на союзных империи ("друзей") печенегов, военная мощь которых может быть использована и против росов, и против венгров, а также против хазар и болгар. Против хазар, по мысли Константина, империя может направить также узов, аланов и черных булгар. Предусматривает Константин и возможность разрыва союза с печенегами. В таком случае достойным их противником могли бы оказаться, если не венгры, то узы.
Необычным в этой стратегической доктрине Константина Багрянородного является полное отсутствие хотя бы малейшего намека на союзные отношения империи с Киевской Русью, между тем как, согласно главе 9, договор с ними сохранял силу и во время написания труда "Об управлении империей". Можно поэтому высказать два предположения: либо в книгу не попала (или была утеряна) еще одна специальная глава о росах, где на этот счет были даны соответствующие рекомендации, либо статьи договора о воинской помощи росов феме Херсон в описываемый период не реализовывались, так как оказались несовместимыми с военным соглашением империи с печенегами, которых предпочитало в качестве союзников византийское правительство при Константине VII.
Нам представляется вполне вероятным также, что в труд по каким-то причинам не была включена или впоследствии была утрачена особая глава о Болгарии и болгарах. Тезис Моравчика, что в написании такой главы не было необходимости ввиду заключенного в 927 г. долговременного дружеского договора империи с Болгарией (Константин не предусматривал опасности с этой стороны), не убедителен[54]. Во-первых, опасность со стороны болгар (соперничество за земли сербов) Константин все-таки предусматривал и даже рекомендовал использовать против Болгарии печенегов; во-вторых, вопреки договору 927 г. царственный автор сохраняет повсюду неизменно враждебный тон в отношении болгар и в 13-й главе недвусмысленно высказывается против условий, на которых Роман I заключил соглашение с царем Петром в 927 г.
Как бы то ни было, ограничиваться в оценке сделанного Константином современными критериями систематизации, последовательности и непротиворечивости означало бы уходить в сторону от проникновения в специфику работы средневекового автора. Практически любое из византийских сочинений, построенных на материале предшественников, могло содержать и нередко содержало в себе сведения и точки зрения, противоречащие друг другу. Может быть, современный исследователь привносит и современные акценты в характеристику целей, обусловивших появление на свет многочисленных энциклопедических собраний Константина. Если оценивать литературное наследие Константина с точки зрения его соответствия тем общекультурным и литературным тенденциям, которые возобладали в империи с приходом к власти Македонской династии, то следует отметить: литературная деятельность императора-эрудита отразила свое время с такой же степенью адекватности, с какой это сделал, например, в своем творчестве патриарх Фотий.
В последние десятилетия в отечественной историографии сообщениям трактата "Об управлении империей" по истории народов нашей страны уделялось меньше внимания, чем эти сведения того заслуживают. Будем надеяться, что нынешняя публикация усилит интерес к сочинениям Константина Багрянородного и положит начало новому этапу углубленной источниковедческой работы над этими драгоценными для нас памятниками.
Г. Г. Литаврин
ТЕКСТ
КОНСТАНТИНА, ВО ХРИСТЕ, ЦАРЕ ВЕЧНОМ{1}, ВАСИЛЕВСА{2}, РОМЕЕВ{3} К СЫНУ СВОЕМУ РОМАНУ, БОГОВЕНЧАННОМУ{4} И БАГРЯНОРОДНОМУ{5} ВАСИЛЕВСУ
[Предисловие]{6}
Мудрый сын радует отца{7}, и нежно любящий отец восхищается разумом сына{8}, ибо господь дарует ум, когда настает пора говорить, и добавляет слух, чтобы слышать{9}. От него сокровище мудрости{10}, и от него обретается всякий дар совершенный{11}. Он возводит на трон василевсов и вручает им власть надо всем. Ныне посему послушай меня, сын, и, восприняв наставление, станешь мудрым среди разумных и разумным будешь почитаться среди мудрых. Благославят тебя народы{12} и восславит тебя сонм иноплеменников. Восприми, что тебе должно узнать в первую очередь, и умно возьмись за кормило царства. Поразмысли о настоящем и вразумись на будущее, дабы соединить опыт с благоразумием и стать удачливым{13} в делах. Учти, для тебя я пишу поучение, чтобы в нем соединились опыт и знание для выбора лучших решений и чтобы ты не погрешил против общего блага{14}. Сначала — о том, какой иноплеменный народ{15} и в чем может быть полезен ромеям, а в чем вреден: [какой] и каким образом каждый из них и с каким иноплеменным народом может успешно воевать и может быть подчинен. Затем — о хищном и ненасытном их нраве и что они в своем безумии домогаются получить, потом — также и о различиях меж иными народами, об [их] происхождении, обычаях и образе жизни, о расположении и климате населенной ими земли, о внешнем виде ее и протяженности, а к сему — и о том, что случалось когда-либо меж ромеями и разными иноплеменниками.
