Уже несколько месяцев приступов не было. Пока он…

Пока они с Мариной не стали жить вместе. Пока он не стал отцом.

Но его тело чувствовало, что приступы вернутся. И он внутренне готовился к их появлению. Потому что это был только вопрос времени, когда снова что-то произойдет, когда переключится какой-то зловещий рубильник и железная рука в очередной раз сдавит его в своих объятьях. Всего лишь вопрос времени.

Но только не сегодня. Не сейчас. По крайней мере, пока он держится.

Ник Лайнс, патологоанатом, осматривавший тело прямо на месте, окликнул Фила.

— Я собираюсь ее перевернуть. Хочешь посмотреть?

Фил торопливо поднялся по трапу на борт.

Анемичный Ник Лайнс был лишь немного более живым и энергичным, чем трупы, с которыми ему приходилось работать. Свой бумажный комбинезон он снял. Несмотря на то что было тепло, на нем были костюм-тройка, остроносые туфли, на шее галстук с ослабленным узлом. Он был высоким, худым и лысым; его очки, державшиеся на самом кончике носа, на ком-нибудь другом могли бы показаться стильными. Со своим вечно скорбным выражением лица он вполне мог бы найти работу профессионального плакальщика на похоронах либо сниматься в фильмах ужасов, например в качестве персонажа, предупреждающего подростков, чтобы они не заблудились в темном лесу. Но за этим выражением лица — и Фил знал это по многолетнему опыту работы с Ником — скрывался острый как бритва интеллект, еще более острое чувство юмора и способность острить с невозмутимым видом.

Ник вместе с еще одним криминалистом перевернул тело на другую сторону.

— О господи…

— Хм…

Ник маскировал чувство отвращения, которое должно было возникнуть у него при виде этой ужасной картины, за проявлением чисто профессионального интереса. Несмотря на то что Фил знал о нем, это действительно могло иметь место.

— А это что? Следы от крюков? — спросил Фил, показывая пальцем на страшные отметины.

Ник внимательно осматривал спину женщины. Под лопатками зияли две громадные раны от чего-то большого и острого, воткнутого в ее тело.

— Похоже на то. Судя по тому, как надорваны ткани, ее подвесили, чтобы помучить.

— Ничего себе.

Фил почувствовал, как желудок его судорожно сжался. Внутри кипели разные чувства. Ярость при виде этой несчастной. Отвращение. Скорбь. И нестерпимый жар где-то в области солнечного сплетения от жгучего желания поймать того, кто все это сделал. Он выпрямился и отвернулся от тела.

— Итак, что у нас есть на настоящий момент, Ник?

Ник поднялся.

— Не так много. Женщина, примерно двадцати четырех или двадцати пяти лет. Ее мучили, изуродовали на сексуальной почве, убили.

— Именно в такой последовательности?

Ник скосил глаза на труп.

— В настоящее время мы можем только гадать. Но если бы кто-то спросил мое личное мнение, я рискнул бы сказать, что, судя по натеканию крови и синюшности трупа, сексуальные повреждения были нанесены уже после того, как ее убили.

На борт яхты поднялись Микки Филипс и Роза Мартин. В руке у Розы был открытый блокнот.

— Ты лучше встань возле поручней, Микки, — сказал Фил. — На случай, если тебя опять вывернет.

Микки Филипс хотел было возразить, но взглянул на труп и молча направился к борту.

— Причина смерти? — спросила Роза. Лицо ее было строгим и невозмутимым.

Ник пожал плечами.

— Что называется, «выбирайте сами»[3]. Ножевые ранения, раны от цепи… Ее обработали по полной программе.

Он вздохнул, и впервые за этот день Фил заметил, как сквозь хрупкую маску на его лице пробилось искреннее участие.

— И по тому, как это выглядит, могу сказать, что, какими бы ни были орудия пыток, набор их был… весьма широким.

Фил погрузился в молчаливую задумчивость. Он понимал, что это означало. Молотки. Гвозди. Бритвы. Лезвия. Джулия Миллер, если это действительно была она, умирала нелегкой смертью.

Фил сглотнул.

— Время смерти?

Ник посмотрел на небо, потом опять на Фила — жест, который должен был означать, что ему необходимо подумать, но на самом деле помогавший вернуть самообладание.

— День сегодня жаркий, Фил. Очевидно, что убили ее где-то в другом месте, а потом перенесли сюда. Судя по характеру внутреннего кровотечения и трупным пятнам, можно сделать вывод, что она некоторое время лежала на спине. Это пока все, что я могу сказать прямо сейчас.

Фил развернулся и спустился по трапу на набережную. Перед глазами все еще стояло тело убитой женщины. Как же должен был ненавидеть ее тот, кто это сделал…

— Я дам тебе знать, когда что-то выясню, — сказал Ник ему вслед.

— Спасибо.

Фил подозвал к себе Микки и Розу. Он смотрел на эту пару. Его новая команда. Он надеялся, что они будут так же хороши, как… Просто надеялся, что они окажутся на уровне.

— Ладно, — сказал он, — такие вот дела. Полагаю, этому делу будет уделено особое внимание начальства и общественности, так что мне нужно, чтобы вы проявили себя с самой лучшей стороны. Делились информацией. Поддерживали друг друга. И никакой самодеятельности. Это понятно?

Оба кивнули.

— Хорошо, — продолжил Фил. — Дальше будет происходить следующее. Скоро здесь появятся Пташки. Они могут…

Микки Филипс хихикнул:

— Кто-кто?

— Пташки, — раздраженно повторил Фил, недовольный тем, что его перебивают. — Констебль Эдриан Рен и сержант Джейн Гослинг[4]. Стало быть — Пташки. Эдриан поедет с Ником в морг, чтобы восстановить последовательность событий. Джейн может начать с тобой, Микки, поквартирный опрос свидетелей.

Микки Филипс оглянулся по сторонам.

— Что, прямо здесь?

— Начните с расположенных тут частных лавочек. Кто-то мог прийти пораньше, мог что-то видеть. А после этого… — Он взглянул на другой берег. — Квартиры вон там. Согласуйте свои действия с полицейскими. Роза, вы тоже займитесь этим. Вы уже ходили туда раньше; выясните, что говорят соседи Джулии Миллер.

Роза кивнула. Филу показалось, что он заметил энтузиазм в ее глазах. Она готова, рвется в бой. Он надеялся, что эта энергия будет здесь к месту. Не хотелось бы, чтобы она наделала ошибок. Да, собственно, не только она одна — они оба.

— А как насчет места, где она была убита, босс? — спросил Микки. — Мы будем искать его?