— Надо полагать, молодая и красивая?

— Угадали. — Прокофьев едва заметно усмехнулся. — Они вместе уже полтора года. Нинель — очень хорошая женщина.

— Екатерина с ней ладит?

Иван Максимович улыбнулся:

— Еще как! Молодая мачеха стала ей лучшей подругой. Хотя… Нинель не очень любит театр. Однако они вместе ходили в фитнесс-клуб, регулярно всей семьей выезжали за город на пикники. Несколько раз втроем ездили за границу. Так что, в этом плане у них было полное взаимопонимание.

«Как всегда, — подумал Турецкий. — В таких семьях всегда всё в порядке, пока не копнешь поглубже».

Прокофьев поднял руку и глянул на часы.

— Кстати, через пару минут Сергей Николаевич будет здесь, — сообщил он.

— Ясно, — сказал Турецкий. — Вы у него, вроде как, «на разогреве». Ввели меня в курс дела, чтобы он сразу взял быка за рога.

Прокофьев улыбнулся.

— Можно сказать и так. А, вон и он идет!

Турецкий глянул в окно. От стоянки к двери бара уверенной походкой шагал высокий, широкоплечий мужчина в коричневом пальто. Он был смугл и черноволос, но на висках уже серебрилась седина.

— Всегда точен, как часы! — с улыбкой сказал Прокофьев.

Не прошло и минуты, как Шиманов оказался возле стола.

— Сергей Николаевич Шиманов, — представился он густым басом, пожимая руку Турецкому.

— Александр Борисович Турецкий.

— Очень приятно.

Он сел за столик, подозвал официанта и сказал:

— Двойной эспрессо. Только быстро. — Затем повернулся к Турецкому. — Иван Максимович уже рассказал вам о нашей проблеме? — спросил он.

«Проблема, — подумал Турецкий. — Он называет это „проблема“. Любой другой на его месте сказал бы „горе“.

— Да, я уже в курсе.

— Когда вы можете выехать в Лебедянск?

— Если мы договоримся насчет гонорара, то прямо сегодня, — ответил Александр Борисович.

Прокофьев поднялся со стула.

— Прошу прощения, но мне пора идти, — сказал он с вежливой улыбкой. — Чрезвычайно рад был с вами познакомиться, Александр Борисович! И еще раз спасибо вам за моего Славика. Как выяснилось, вовремя «сесть» — это тоже удача.

Дождавшись, пока Прокофьев уйдет, Шиманов пробасил:

— Итак, обговорим вопрос гонорара. Сколько вы хотите, Александр Борисович?

— Тридцать тысяч долларов, — ответил Александр Борисович, спокойно глядя бизнесмену в глаза.

— Это большие деньги, — сказал Сергей Николаевич.

— Я знаю. Но речь идет о вашей дочери.

Шиманов подумал и кивнул:

— Да, вы правы. Но, кроме того, что я отец, я еще и бизнесмен. Как бы дико и неуместно это ни звучало. А потому давайте договоримся так: в случае, если моя дочь найдется и с ней все будет в порядке, вы получите… пятьдесят тысяч долларов. Если нет, я покрою ваши расходы и выпишу вам чек на пять тысяч. Как вам такие условия?

Турецкий склонил голову набок и задумчиво посмотрел на бизнесмена. В лице Шиманова, в его блестящих глазах, в цвете его лица, манере дергать уголком губ — было нечто такое, что безошибочно выдавало… «А может быть, я и не прав, — подумал Александр Борисович, осаживая себя. — Бизнесмен подобного уровня не может быть кокаинистом. Хотя почему нет? Втянуть носом дорожку кокаина — отличный способ снять стресс после тяжелого трудового дня».

— Видимо, вы очень хладнокровный человек, — сказал Турецкий. — Что ж, ваши условия кажутся мне справедливыми.

Сергей Николаевич кивнул:

— Вот и отлично. Должно быть, я кажусь вам чудовищем?

— Почему?

— Ну… вы, вероятно, ожидали, что я скажу что-нибудь вроде: «Я согласен на любые деньги, только найдите мне мою дочь!»

— Признаться, обычно родители пропавших детей говорят именно так, — заметил Турецкий.

Шиманов помолчал. Затем сказал — тихо и спокойно:

— Я очень люблю свою дочь, Александр Борисович. И я сделаю всё, чтобы найти ее. Однако вам я плачу не за дочь, а за вашу работу. Как любому наемному служащему. Полагаю, это справедливо?

— Вполне, — согласился Турецкий.

— Значит, мы договорились. Чек на пять тысяч я выпишу вам прямо сейчас. Плюс — две тысячи на расходы. Этого ведь достаточно?

— Увидим, — ответим Александр Борисович.

— В случае, если ваши усилия окажутся бесплодными, аванс останется у вас.

— Вы настоящий делец, — сказал Александр Турецкий, едва сдерживаясь, чтобы не усмехнуться. — Если вы не против, мы подпишем договор прямо сейчас.

Шиманов не возражал. Александр Борисович достал из сумки бланки договора и протянул их Сергею Николаевичу. Тот всё внимательно прочел, заполнил пустые графы и затем размашисто расписался.

— Дело сделано, — сказал он, протягивая Александру Борисовичу его вариант договора. — Осталось вручить вам деньги и получить от вас расписку.

Шиманов достал из кармана чековую книжку и авторучку. Проставил сумму, неторопливо расписался и протянул чек Турецкому. Взамен Александр Борисович быстро набросал расписку, украсил ее своим стремительным автографом и передал Шиманову. Сделка, таким образом, была совершена.

— Да, я забыл сказать вам еще про одно условие, — заговорил Сергей Николаевич странным голосом, который показался Турецкому зловещим.

— Что за условие?

— Если моя дочь погибнет, и я не найду виновных, за ее смерть ответите вы. Лично.

Брови Турецкого взлетели вверх.

— Это что, шутка? — холодно спросил он.

Сергей Николаевич покачал головой.

— Нет, я не шучу. Если Катя погибнет, я буду считать, что в ее смерти виноваты вы. Это будет для вас хорошим стимулом. И вы будете знать, что, рискуя ее жизнью, вы рискуете своей.

— Мне ваше условие кажется идиотским, — сказал Турецкий раздраженно. — Вы, похоже, не до конца понимаете, с кем имеете дело. При необходимости я могу привлечь к делу МУР и Генпрокуратуру.

Шиманов усмехнулся и кивнул.

— Да, я наводил о вас справки, и знаю, что у вас богатые связи. Но меня это не остановит. Ради дочери я пойду на всё. Надеюсь, что то же самое вы готовы сделать ради безопасности жены.

— При чем здесь моя жена? — насторожился Турецкий.

— Вашу жену зовут Ирина Генриховна Турецкая, — медленно и четко произнес Шиманов. — В данный момент она направляется в офис компании «Ти Джей Электроникс», чтобы провести с сотрудниками психологические тренинги.

— Что это значит? — сухо спросил Александр Борисович.

— Это значит, что пока вы ведете следствие, я буду следить за каждым шагом вашей жены, — спокойно пробасил Шиманов. — Если мне не понравится ваша работа, я оставляю за собой право наказать вас так, как посчитаю нужным.