– Тебя забыла спросить! Последнего имущества лишают! – зло бросила она и вернулась к погоне за шляпой.

Генри беспомощно завертел головой. Ветер нарастал, тяжелый, злобный, может, днем это не было бы так жутко, но сейчас, в темноте, больше не освещенной светляками, на пустынной равнине, которую все в этом королевстве считали краем света, даже Генри стало не по себе. Рядом с ним Агата сжалась на земле, зажав уши. Вокруг нарастали крики, звуки падающих столов и скамеек, и Генри заставил себя не бояться, отец всегда говорил ему: не паникуй, думай, решение всегда есть.

Он вдохнул глубже, представил, что опасности нет, – и сразу кое-что понял. Кое-что, чего другие явно не понимали: опасности ведь и правда нет.

– Это же просто ветер, он не может вам ничего сделать! Это! Просто! Ветер! – крикнул он с такой силой, что на секунду ему показалось, будто он оглох от собственного крика. А потом сообразил: нет, вокруг наступила тишина. Ветер утих – не исчез, а притаился, будто ждал чего-то, прижавшись к земле, как зверь перед прыжком.

Генри чуть не присвистнул. Пал сказал ему: «Ты можешь больше, чем тебе кажется», но он не думал, что это работает вот так. Он вдохнул глубже, решаясь, и подошел к усатому мужчине, который держал в руке что-то вроде самодельного факела, чудом не погасшего от ветра. Вытащил его из дрожащих пальцев – мужчина выглядел так, будто со страху позабыл, что держит что-то в руке, – и залез на стол: самый большой из всех, тот, что чудом устоял.

– Слушайте меня, – сказал Генри, и все сразу повернулись к нему: к пятну света в блеклой от луны темноте. – Бояться бесполезно, ясно? Если ветер начнется снова, прячьтесь в роще с подветренной стороны. Там деревья толстые, выстоят. Если еще усилится – ложитесь на землю. Не ловите вещи, унесет, и ладно. И держитесь подальше от мебели, может ударить.

На этом он посчитал свою задачу выполненной и собирался уже спрыгнуть со стола. Но тут из толпы раздался дрожащий голос:

– Братцы, парнишка верно говорит. А только я вот чего не понимаю: дела какие-то плохие опять творятся, а избранный так и не объявился. Пора бы уже. Ума не приложу, как он мог нас сначала спасти, а потом бросить.

– Точно! Точно! – закричали в ответ.

Генри вздохнул. Кажется, от ветра у них выдуло из головы остатки сообразительности.

– Если ты ждал подходящего момента, это он, – сказал Сван.

Генри посмотрел вниз: толстяк стоял, крепко вцепившись в стол, и смотрел на него. Агата рядом с ним кивнула. У Генри пересохло во рту. Если они верят в него, и другие поверят.

– Я и есть избранный, – терпеливо сказал он, выше поднимая факел. – Барс выбрал меня. Он дал мне первую подсказку, а волшебник по имени Тис мне помогал. Правда, он погиб. Освальд убил его. Так что на этот раз придется нам обойтись без волшебников.

Над Пропастями воцарилась тишина. Все смотрели на него недоверчиво, будто не могли решить, рассмеяться или прогнать его. На секунду Генри показалось, что сейчас появится Барс и скажет всем: «Он говорит правду, слушайте его!» Но, видимо, такое бывает только в сказках.

– Да какой из него герой? – прокричала какая-то женщина. – Мы что, вот такого триста лет ждали? Этот сопляк просто воспользовался тем, что ветер улегся, и решил нас заморочить! Давайте подождем, вдруг настоящий все-таки придет?

Генри уже открыл рот, чтобы попытаться еще раз, и тут произошло то, чего он боялся больше всего.

– Слушайте, братцы, а ведь я его знаю, – пронзительным от страха голосом крикнул кто-то. – Это же разрушитель! Тот, которого посланники искали! Его портреты по всей нашей деревне висели!

Стало очень тихо, только выл опять поднимающийся ветер. А потом кто-то из посланников взревел:

– Так и знал, что это он! Мы ж его вчера арестовать хотели, а он нам заливал, что не он на портретах был! А мы и поверили – после заклятия мозги у нас в смущении были!

– Теперь-то не уйдешь! – крикнул другой посланник.

У Генри похолодела спина. Он был уверен, что вот это точно осталось в прошлом, – и ошибся. Они вспомнили.

А он вспомнил, что вчера в приступе какого-то безумного вдохновения убедил посланников, что они не его искали. Но это было сразу после того, как он нашел Сердце, и его будто несла какая-то сияющая волна. А сейчас, когда сотни людей угрожающе глядели на него из темноты, он не мог выдавить ни слова, будто язык прилип к нёбу.

Олдус Прайд вчера так увлекся своим сочинением, что просто забыл рассказать хоть кому-то, что Генри им не враг. А теперь Генри видел в их глазах то же, что привык всю жизнь видеть на лицах людей. Как будто не было последних двух недель – все вернулось к тому, что было.

– Ах ты, тварь! За наследника Сиварда решил себя выдать! – рявкнула пожилая женщина рядом с ним. – И как наглости хватило!

Генри сделал шаг назад – и толпа разом сделала шаг вперед.

– А ну держи его, ребята! – крикнул кто-то, и остальные подхватили.

Возмущенные голоса нарастали отовсюду. Генри уже не понимал, ветер это шумит или они, чувствовал только угрозу, ненависть. Для него все всегда кончается одинаково. Посланники уже проталкивались к нему сквозь толпу, но Генри знал: ни до какой Цитадели они его не довезут. Все эти люди сорвут зло и страх на том, кого считают врагом. Они убьют его прямо здесь. Даже если Олдус проснется и что-то скажет, их уже не остановить.

Сван что-то ему кричал, но Генри не мог разобрать слов. Кровь стучала в ушах оглушительно, будто он глубоко под водой, и он просто застыл, стоял и ждал, когда все закончится. У него больше не было сил спасаться.

А потом на его плече сжалась чья-то рука, толпа издала невнятный испуганный вопль, и Генри медленным, одеревеневшим движением повернул голову влево.

Рядом с ним стоял отец. Или Освальд, что теперь стало одним и тем же.

Судя по тому, с каким визгом начали разбегаться люди, они тоже узнали этот железный костюм со шлемом.

– Что ты творишь, – тихо сказал отец. – Ты же в любой момент можешь уйти отсюда. Дом Тиса, забыл?

И Генри вспомнил о прощальном подарке волшебника. «Просто представь мой дом – и окажешься там». А отец тем временем заговорил громче – так, чтобы слышали все. Отрывистым, страшным голосом Освальда.

– Я вижу, вы меня узнали. Разрушитель под моей защитой, и сейчас мы с ним…

Договорить он не успел: Генри зажмурился и представил себе облачный дом, ему хотелось оказаться далеко отсюда, далеко от отца, от этих людей. В следующую секунду все вокруг будто подернулось туманом, и он рухнул на пол в прихожей дома Тиса.

Там было оглушительно тихо, алый ларец с Сердцем волшебства заливал комнату мягким, ровным светом, и пару секунд Генри просто дышал, вжавшись щекой в пол. Здесь он в безопасности.

– Уютное местечко, всегда хотел тут побывать, – раздался голос у него над ухом, и Генри похолодел. Отец держал его за плечо, а значит…