Но сознание постепенно прояснялось. Бет вспомнила дикую гонку по горам с сумасшедшим возницей, который оказался еще более ненормальным, чем она предполагала. Стало ясно, что он явился в Лиллехаммер специально, чтобы увезти ее подальше от спутников и предать смерти в одном из тех гиблых мест, где ее тело не будет обнаружено долгое время.

Джекоб Дахл, – очевидно, это не было его настоящим именем, – не знал, что Колин питает к ней определенный интерес, и был уверен, что остальные члены группы решат, что она отправилась тем путем, который считала самым подходящим, и не станут организовывать поиски. Бет вспомнила, как дико затрясся кабриолет и как она ощутила, что летит в пропасть… Бет почувствовала, как все тело покрылось холодным потом от пережитого ужаса, и неимоверным усилием заставила себя сесть, удивляясь в душе, что осталась жива. Бет увидела, что находится на округлом выступе скалы, напоминавшем очертаниями половину блюдца, вся поверхность которого, за исключением краев, покрыта густым кустарником. Взглянув вверх, она поняла, что очутилась не более чем в пяти-шести футах от верхнего края расщелины, через которую была сброшена из кабриолета. Она не пролетела и половины пути, на который рассчитывал убийца, ибо внизу под выступом находились острые каменные зубцы. Ветки и мох смягчили удар, а благословенный выступ спас от неминуемой гибели. Слезы облегчения ручьем потекли из глаз, но она не замечала их, пытаясь подняться на ноги. С трудом освободив юбку от впившихся колючек, Бет осмотрела место, соображая, как можно снова выбраться на дорогу, по которой они ехали. К ее ужасу, под ногами раздался хруст. Это оказался ее ридикюль, он слетел с запястья при падении. Очевидно, она раздавила черепаший гребень, но эту потерю можно было легко пережить. Главное, что ее дорожные документы, деньги и чековая книжка оказались на месте. Она снова осмотрела скалу.

Взобраться наверх было не очень сложно – естественные выступы позволяли это сделать. если бы не головокружение и боль в руках и ногах. Медленно и осторожно Бет полезла, цепляясь и упираясь пальцами, локтями и коленями. Ей казалось, что прошла целая вечность, пока она не увидела дорогу. На пыльной поверхности были заметны следы подков и колес, их было много – значит, караван путешественников проехал давно и никто не заметил, что она лежит внизу без сознания.

Идя на звук ручья, который где-то недалеко ниспадал с высоты, Бет стянула грязные хлопковые перчатки и нагнулась, чтобы зачерпнуть руками воды. Ледяная влага несколько смягчила боль в пересохшем горле. Она вымыла лицо и руки, это ее несколько взбодрило, но ноги все еще отказывались нормально двигаться.

Призывая все свое мужество, Бет дотащилась до края дороги, где начинался поворот, чтобы посмотреть, не едет ли кто-нибудь. Но вокруг не было ни души. Однако нечто другое привлекло ее внимание. Футах в шестидесяти внизу валялся ее саквояж, абсолютно растерзанный, а рядом были разбросаны предметы туалета и разные мелочи, которые она брала на ночь в номер. Ночная рубашка, словно призрак, трепетала на ветру, повиснув на ветвях высокого дерева, разбитое ручное зеркало играло зайчиками на солнце. Джекоб Дахл, или как его там звали, не зная, что она лежит живая на выступе, проехав немного, освободился от единственной улики, свидетельствовавшей о ее пребывании в экипаже.

Бет решительно сжала губы. Рано или поздно она до него доберется и тогда потребует ответа – как случилось, что ее личные планы, о которых из письма знала только ее старшая кузина Джина Холстейн, стали известны ему и почему ей пытались помешать посетить Тордендаль? Одно было ясно: на нее натравили злейшего врага при первом же известии о ее желании повидать родные места матери. Неужели в Тордендале так долго помнят обиды, что убийство дочери давней обидчицы считают необходимым актом отмщения?

Откинув со лба волосы, Бет устало поплелась по дороге, держась следов проехавшего каравана. Ничто не остановит ее, она дала себе слово и должна увидеть Тордендаль. Теперь, по крайней мере, она знает, что нужно быть начеку и постараться избежать опасности. Она решительно брела вперед, пыльный и рваный подол юбки шлейфом волочился сзади.

Бет прошла около мили, когда услыхала стук подков, доносившийся от поворота, который она только что одолела. Послышались детские голоса, и это означало, что ей нечего бояться, и Бет остановилась посреди дороги, чтобы ее заметили.

Женщина-крестьянка, возможно, жена фермера, правила небольшой телегой, нагруженной мешками, на которых восседали трое детей. При виде ее дети замолкли; все четверо разглядывали Бет с расширившимися от любопытства глазами, а фермерша к тому же еще и раскрыла рот.

Бет, поняв, что в рваном платье и со спутавшимися волосами представляет собой необычное зрелище, с мольбой протянула вперед руки:

– Пожалуйста, подвезите меня… я выпала из кареты…

Вдруг силы и самообладание покинули ее Едва осознавая, что делает, она опустилась на колени в дорожную пыль. Женщина остановила лошадь. К тому времени, когда фермерша спустилась на землю, Бет лежала без сознания, неуклюже упав на один бок.

В гостинице «Великобритания», – не лишенном привлекательности старом здании розового цвета, к которому была сделана пристройка, когда обычный дом превращали в отель, – Бет предпочла не вдаваться в подробности о том, что с ней произошло на горной дороге. Сказала только, что ее возница вел себя необычайно странно, гоня лошадь на большой скорости, а когда она упала вниз и чудом избежала смерти, уехал без нее. Курьер, не знавший никого по имени Джекоб Дахл, был взбешен тем, что возница-самозванец смог беспрепятственно проникнуть на территорию отеля «Виктория», увезти беззащитную леди и затем скрыться в панике, ибо ему, как предполагал этот человек, было неизвестно искусство езды по горным дорогам. Бет воздержалась от комментариев, и никто не приставал к ней с расспросами, так как доктор, которого привезли издалека, настоял, чтобы она оставалась в постели не меньше недели. Даже Колину Бет не раскрыла всей правды, ибо была уверена, что он тут же обратится в полицию и начнет дело о покушении на ее жизнь, а потом приложит все усилия, чтобы отговорить от поездки в Тордендаль. Ее не оставляла мысль, что эта схватка с силами зла, ополчившимися против нее, – дело сугубо личное.

В гостинице «Великобритания» ничто не нарушало ее покоя. Это было единственное место, где можно было остановиться в деревне Рипдал. Заправляли делами бойкая вдова, ее четыре дочери и сын. Путешественники пользовались «Великобританией» и как перевалочным пунктом, и как местом, где готовили хорошую еду, чтобы подкрепить силы. Те, кто оставался на более долгий срок, занимались ловлей лосося, бродили в горах Джотунгейм и совершали экскурсию на колесном пароходе по реке Торден в легендарную долину. Сама деревня Рипдал разделялась речушкой на две части и представляла собой причудливое сочетание бревенчатых хижин по, торфяными крышами и более современны: построек вроде гостиницы «Великобритания» с деревянной резьбой и балконами под портиком парадного входа.

Как только доктор разрешил Бет встать постели, она стала проводить много времени на крыльце гостиницы, специально оборудованном для отдыха. Одна из дочерей хозяйки приносила подушки и помогала девушке устроиться поудобнее в плетеном кресле. Оттуда Бет обозревала склоны гор, покрытые снегом вершины. Теперь у нее было достаточно времени, чтобы подумать о случившемся, но она решила, что ничто ее не остановит и, как только доктор разрешит, она отправится в снятый ею домик. Головные боли почти прекратились, и она полностью оправилась от пережитого потрясения. Очередной визит доктора ожидался сегодня, и Бет надеялась, что на следующий день пароход привезет ее в Тордендаль. Так и случилось. В полдень она попрощалась с Колином – он держал над ее головой зонт, пока ее багаж переносили на судно. Бет была даже рада, что пошел дождь, это давало приятный отдых от жары, хотя крупные тяжелые капли фонтанчиками разбивались у ног, отчего намокал подол юбки. Это также означало, что другие путешественники отложат прогулку в долину до лучших дней, и у нее будет шанс насладиться первыми мгновениями знакомства с родиной матери. Присутствие на борту местных жителей было не в счет, ибо они не станут отвлекать ее пустой болтовней, к тому же они составляли часть той новой жизни, которая ее влекла и была близка. Их мягкий местный говор ласкал слух.