Тереза догнала Дусю уже на лестнице, ведущей к гостевым апартаментам дома, куда девушка направилась за своей сумкой. Остановилась на три ступени ниже и, опираясь о перила, поглядела снизу вверх на Евдокию. Догадливо поинтересовалась:

– Я могу тебе чем-то помочь?

– Да. Если машину дашь, сильно выручишь.

– Не вопрос. Сейчас доверенность напишу.

– А GPS-навигатор там есть? Я ваш город плохо знаю.

– И GPS, и спутниковая сигнализация. Еще какая-нибудь просьба будет?

– Да. Положи, пожалуйста, в бардачок машины бутылку хорошего крепкого пойла.

Подретушированные брови распрекрасной таможенной жены удивленно встали в форму домика.

* * *

Проехав КПП чиновничьего поселка, Евдокия нашла в телефоне один из местных номеров, нажала на вызов, и в трубке почти сразу раздался удивленный голос.

– Евдокия… ты, что ли? Привет! – ответил не поверивший глазам молодой воришка, когда на телефоне определилось имя вызывающего абонента.

– Я, Нифася. Привет. Ты где?

– Ну-у-у… В Н-ске, конечно!

– Можешь через полчаса быть на выезде с трассы от губернаторского поселка? У автобусной остановки.

– Могу… Не понял. Ты в Н-ске, что ли?!

– Да, – закладывая крутой вираж, подтвердила Землероева. – Как быстро можешь приехать?

– Минут через двадцать буду.

– Могу я попросить тебя никому не говорить о том, что я в городе?

– Ну типа да, – все еще удивляясь возникновению сыщицы, ответил паренек.

– Тогда жду.

Дуся отключила связь, хмуро бросила трубку на пассажирское кресло шикарной машины таможенной жены – Тереза ездила на миниатюрном алом кроссовере «Мерседес-Бенц ГЛА» – и утопила педаль газа в пол. Ехала и думала, насколько верно она сделала, доверившись Нифасе.

Нифася – воропаевец. Он шибко уважает Иваныча за приверженность старым воровским традициям. Батей величает.

Но Дусе парень обязан жизнью. Прошлым летом Землероева здесь круто выступила, должников заимела хоть пруд из них пруди. На машине одной из этих должниц сейчас, кстати, и ехала, второй покажет ей дорогу по глухим воропаевским местам…

Но вот сообщит ли Нифася бате о встрече с Евдокией?

Кабы знать… Зимой парнишка приезжал в Москву, уговаривал Дусю поехать в Н-ск на празднование его двадцатипятилетия. Мол, пацаны просили познакомить с сыщицей, которая столько дел в Н-ске наворотила. Земля слухами полнится, а девушку мало кто в глаза видел.

Но Евдокия отказалась. При одном упоминании Н-ска у сыщицы появлялся в животе ледяной комок, а в сердце заводились мыши. Приехать же на день рождения воропаевца – совсем немыслимо! Евдокия тогда, помнится, даже осторожно поинтересовалась: а не с подачи ли бати-смотрящего Нифася ее в гости зазывает?

Парень ответил невразумительно. Засмущался. Понять, хотел ли он похвастаться знакомством со столичной сыщицей перед друзьями, или умный совет получил, Евдокия так и не смогла. Ехать отказалась наотрез. Отправила поздравительную телеграмму.

И что теперь выберет Нифася – долг перед спасшей его девушкой или придержится воровской солидарности (конкретно бате), станет ясно довольно скоро.

Если парень начнет опаздывать, Евдокия ждать не будет. Если приедет с кем-то, сыщица из машины не выйдет, а сразу развернет колеса и обратно к Муромцам направится. Появится один – Дуся посадит его рядом и тут же рванет к трассе, ведущей на северо-восток от города, и на хорошей машине либо оторвется, либо слежку засечет.

И позвонить кому-то Нифасе уже не позволит. Спасенный парень в драку за телефон не полезет, уж в этом-то сыщица была уверена.

* * *

При виде Евдокии воропаевец разродился сокращенным выражением «ни фига себе», давшим когда-то ему прозвище:

– Ни фа се! Дуська! Вправду ты!

Евдокия уже увидела, что парень приехал один на БМВ среднего возраста. Вышла из машины и позволила себя облапить. Сама пошлепала высокого костистого парня по спине:

– Привет, привет. Давай садись в мою машину – и поехали, нет времени.

Нифася поставил свой автомобиль на сигнализацию, уселся в таможенный «мерс» и провел рукой по изящным линиям приборного щитка:

– Нормальная лайба. – Улыбнулся. – Откуда?

– Тереза Муромцева одолжила, – не стала лукавить Землероева, так как не любила культивировать бессмысленную таинственность. В городе неплохо поставлено сарафанное радио, а номера у кроссовера приметные, блатные.

– О, – поднял брови воропаевец.

И замолчал. Судя по насупленным бровям, принялся ворочать мозгом. Прикладывать хвост к носу, стараться разгадать, а не вписался ли он в какую-то стремную тему? Точнее, не вписала ли его туда москвичка. Она здесь накосячит и уедет, а ему здесь оставаться, жить и разгребать лопатой оставшееся дерьмо… В прошлом году Нифася был шестеркой даже не козырной, сейчас, судя по неплохой машине, приподнялся. Так что не хотелось бы слетать под плинтус…

Вид насупившегося воришки насмешил. Евдокия фыркнула:

– Не дрейфь, дружище! Я своих не подставляю.

Нифася поглядел на дорогу, ведущую от города. Поерзал.

– Мы куда?

– По местам боевой славы, – хмыкнула сыщица. – Дорогу до деревни, где тебя ранили, уточнишь?

– А на фига нам туда на ночь глядя тащиться? – поежившись, все еще чуть хмуро и настороженно спросил воришка.

– Да есть интерес, – вильнула Землероева. – Проводишь, компанию составишь?

– Да я типа уже еду…

Факт не вызывающий сомнения. И, по большому гамбургскому счету, Евдокия понимала, что парня она все же подставляет. Возможно, что нехило. Вопрос лишь в том, просил ли Воропаев Нифасю докладывать обо всех контактах с московской сыщицей? Задать его вслух в принципе можно. Но не сейчас, когда парень так напряжен и подозрителен, а позже, ненавязчиво.

Или напротив – в лоб. Глаза в глаза.

Дуся глянула в зеркало заднего вида: за ними вдалеке лишь одна фура неторопливо ехала. Субботний вечер, трасса полупустая, любой хвост за километр виден.

Евдокия негромко выдохнула и покосилась на непривычно молчаливого Нифасю. «Интересно, о поисках модестовской заначки он знает? Или информация пока гуляет только в высших воровских и полицейских эшелонах?»

– Нифась, не дуйся, – ткнув воришку локтем в бок, попросила сыщица. – Открой бардачок, там есть бутылка виски, хлебни за встречу. А то как-то неудобно, едешь как неродной, будто я тебя в плен взяла…

Через десять минут, зажав коленями слегка отпитую бутылку, пацан уже благожелательно взирал на окрестности и болтал обо всем на свете. По обычаю маленько хвастал. «Бэху» свою расписывал, словно она болид «Формулы-1»: