— Да, — тихо согласилась Зулмира, — это большая проблема. Нородословная моей бабушки позволяет мне все еще оставаться в Зимбабве ипредставлять ее интересы в такой солидной организации, как наша.

— В таком случае я должен лично поблагодарить вашу бабушкуза ваш приезд в Лиссабон, — пошутил Дронго.

— Боюсь, что это невозможно. Она умерла, когда мне былопятнадцать лет.

— Очень сожалею. Вы остановились в этом отеле?

— Да. Здесь поселили почти всех участников конгресса.По-моему, здесь неплохо.  Нам обещали интересные экскурсии.

— Очень хорошо, — улыбнулся Дронго. — 3начит, я простообязан находиться рядом с вами. Ведь вы, должно быть, знаете не толькoанглийский, но и португальский — язык вашего отца.

— А еще голландский и немецкий, — рассмеялась женщина.

У нее были красивые ровные зубы. И, несмотря на оченьвысокий рост Дронго, она, стоя рядом, доставала головой почти до егоподбородка. «Такая женщина могла бы участвовать в конкурсах красоты, — подумалон. — Ее рост не меньше ста семидесяти сантиметров. Возможно, даже чуть больше».

— Вы идете на ужин? — уточнил Дронго.

— Обязательно, — ответила она. — Пойдемте вместе. Я обратилавнимание, что среди участников конгресса очень мало людей вашего возраста.

— Сюда прибыли в основном люди зрелые, крупные специалисты,имеющие большой опыт в области медицины, — сказал Дронго. — Вы знаете, какперепугался весь мир, когда эта болезнь впервые появилась в Азии. Считалосьдаже, что китайцы ее специально придумали. По-моему, весь год мир боялся толькодвух вещей: этой болезни и террористов.

Зулмира взглянула на него и неожиданно широко улыбнулась.

— Чего боитесь лично вы? — спросила она.

— Не знаю, — ответил Дронго, — но, кажется, в данный моментя боюсь только ваших глаз.

— Идемте, — сказала она, взяв его под руку. — Как приятновстретить здесь такого галантного кавалера! Но вы не ответили на мой вопрос…

В это время они вошли в лифт, и Дронго, повернувшись,внутренне вздрогнул. Рядом стоял его напарник. У «Пьеро» появились очки,придавшие его одухотворенному облику законченный «университетский» вид. «На егопримере хорошо тренировать будущих разведчиков, наглядно демонстрируя, каквнешний облик может не совпадать с внутренним содержанием», — подумал Дронго,отворачиваясь от «Профессора».

Они оба сделали вид, что даже не знакомы.

Заняв столик в самом углу, они уселись рядом друг с другом.Дронго обратил внимание, что его спутница положила себе в тарелку жареное мясо.Обычно женщины в ее возрасте и при ее комплекции боятся злоупотреблять мяснымиблюдами, предпочитая салаты или легкие закуски. Очевидно, Зулмира заметилаудивление на его лице.

— Обожаю мясо, — сказала она, — и не могу себе в этомотказать. Вы, наверное, считаете, что мне нужно соблюдать диету? Но у меняочень хороший аппетит, и я почти не прибавляю в весе. Все калории сжигаютсясами по себе. Говорят, что есть люди, которые не толстеют; сколько бы они ниели. Видимо, я к таким и отношусь. Я ем ужасно много, но не поправляюсь. Этоплохо, как вы считаете?

— Это прекрасно, — поддержал ее Дронго, отрезая поджаристыйкусок бифштекса. —

Только вы любите мясо с кровью, а я — хорошо прожаренное.Между прочим, совсем недавно группа французских интеллектуалов обратилась кпапе римскому с просьбой исключить грех чревоугодия из числа смертных грехов.Они убеждены, что гурманы не обжоры и их нельзя причислять к грешникам.

— Папа согласился? — участливо поинтересовалась Зулмира,стараясь не рассмеяться.

— Нет, — вздохнул Дронго, — по-моему, он даже не принялвсерьез это обращение.

Они улыбнулись друг другу.

— Вы сознательный грешник или всего лишь человек, не умеющийсдерживаться? — Зулмира облизала языком свои пухлые губы.

— Скорее человек, не умеющий сдерживаться, и поэтомугрешник, — ответил Дронго.

— Только в еде? — лукаво спросила женщина.

— Не только.

Ему было приятно и интересно разговаривать с этойнезнакомкой. Есть женщины, с которыми всегда легко и просто. Не нужно ничеговыдумывать, пытаться выглядеть умнее или лучше. Вы с первого мгновения ведетесебя естественно, понимая, что это единственный способ продлить дальнейшееобщение.

В какой-то момент он заметил за столом в середине зала«Пьеро». Тот отвечал что-то на вопрос пожилого мужчины лет семидесяти,сидевшего рядом с ним. Дронго обратил внимание, что все соседи его напарникабыли людьми достаточно пожилыми. Он почувствовал себя несколько неловко. Былополное ощущение собственной никчемности. Ведь, приехав сюда для работы, он,получается, использует это время для флирта с понравившейся ему молодойженщиной. Дронго тяжело вздохнул. Принять Зулмиру Машаду за шестидесятичетырехлетнегоМу- ймина Кахарова можно было только при наличии очень буйной фантазии. «Онсделал пластическую операцию, — попытался иронизировать Дронго сам с собой, —пересадил себе силиконовую грудь, закачал гель в губы, получил хирургическимпутем новый, красивый разрез глаз, изящный носик с горбинкой. Вот, правда, росту него должен быть гораздо меньше, чем у этой молодой женщины. Впрочем, этотоже не проблема. Можно вспомнить, как в Чиклане в прошлом году один тип ужевыдавал себя за Дронго, сумев нарастить кости на ногах по методу профессораИлизарова… — Дронго взглянул на красивую молодую женщину рядом с собой. —Кажется, я совсем схожу с ума. Если это Кахаров, то я Монтсеррат Кабалье. И всеже подозревать придется многих. Мой список может оказаться далеко не полным.«Сервал» способен загримироваться под любого известного деятеля Всемирнойорганизации здравоохранения. Но на пластическую операцию просто так не пойдет.Иначе ему придется делать такие операции после каждой удачно проведенной акции.Похоже, мой напарник прав. Нужно искать преимущественно среди людей пожилоговозраста. И с характерной азиатской внешностью. Или Кахаров не станет такрисковать?»

— Я видел, как вы говорили с представителями африканскихстран, а других делегатов конгресса вы знаете?

— Почти никого, — ответила она, — хотя некоторых я виделараньше. Например, Уильяма Митчелла. Он из Южно-Африканской Республики. Оченьхороший специалист.

— Не сомневаюсь, — кивнул на всякий случай Дронго. Но нестал говорить, что много слышал о Митчелле. Это могла быть ловушка. — Я не всехздесь знаю, — честно признался Дронго, — но вот Вармуса и Бишопа, получившихсвои Нобелевские премии в восемьдесят девятом, я знаю. Читал их труды. — Передтем как приехать в Лиссабон, он изучил биографии всех нобелевских лауреатов вобласти медицины за последние пятнадцать лет.