Квартира была маленькая, жена была старше, хотя держалась и выглядела отлично. Сын поступил в институт на платное вечернее и учиться не хотел.

Он любил чай. Я заваривал ему покрепче.

– Ничего себе, – сказал я, когда увидел его голубые мокасины. – Пижон.

– Такая тема, – сказал он. – Ликвидация магазина обуви у друзей. Жена взяла за руку, и мы поехали. Купили мне три пары за пять тысяч и три ей, за десять.

– Молодец, – сказал я.

Он засмеялся. Так, словно не ожидал, что я его похвалю.

– Ты думаешь, это всё? Ты ошибаешься.

«Ошибаешься» он произнес по слогам: «О-ши-ба-ешь-ся». Повышая интонацию на каждом слоге. Ткнул пальцем меня в грудь.

– Там были сумки. Она очень любит сумки. «Смотри, всего десять тысяч, а стоила тридцать». – Он произнес это дурашливым тонким голосом, с иной интонацией. – Я ей сказал: «Может, не надо? У нас в шкафу сумки, в комнате сумки. Они прекрасны, ты прекрасна. Но… Может, не надо?»

– Купил? – спросил я.

Он посмотрел на меня.

– Ты видел рысь? Такие милые кисточки на ушках. – И зашипел, смешно и точно изобразив зверя. – Что лучше – день счастья или неделя обиды?

– Купил? – спросил я, – и это был даже не совсем вопрос.

– Купил, – сказал он. – Но счастья всё равно не было. Не было.

– Почему?

Он снова засмеялся, с той же интонацией.

– А потому что сом-не-вал-ся. Нельзя обижать человека сомнениями.

Однажды он ехал зимой из бассейна, ближе к полуночи. Пересек по эстакаде Ярославку, въехал в город и увидел сквозь падающий снег тонкую фигурку на автобусной остановке. Замерзшую и не голосующую.

Остановился, открыл окно.

– Давайте я вас подвезу, – сказал он. – Вечер, темнота, мороз. Вдруг придут хулиганы и некому будет сказать им: «ай-яй-яй».

Она обрадовалась и села. Он был нестрашный – если не знать, как он умеет драться. Но от него никогда не пахло страхом и неприятностями.

– А мы могли бы заехать по пути в гараж? – спросила она.

– В гараж? – переспросил он, удивившись. – Конечно, это было бы замечательно – взять и заехать сейчас в гараж.

– У меня день рождения завтра, – сказала она. – Придут подруги. В гараже банки стоят. Помидоры, огурцы. Чтобы завтра не ехать.

Она заехали, взяли три банки. Потом, когда он остановился у ее пятиэтажки, она посмотрела на него и спросила: – Вы ведь поможете донести, правда?

Он поставил банки в крошечной прихожей, развязал шнурки, прошел вслед за ней на кухню.

– Хотите чая или кофе? – спросила она. – Или вы спешите?

– Куда можно спешить в двенадцать ночи? – спросил он весело. – Конечно, давайте выпьем чаю. День рожденья – светлый праздник, как там дальше? Та-та-та-та… Давайте вас поздравлять и веселиться.

Он был невероятно обаятельный. Мог рассмешить кого угодно. Девушки смотрели на него такими глазами, что это вызывало зависть. Я пробовал перенять у него эти манеры и не смог.

Он прошел в комнату. Зачем-то заглянул в окно. Диван, стенка, кресла, столик. Это был удивительно интересный вечер.

И тут в замке начал поворачиваться ключ. Он поворачивался, поворачивался. Сразу стало неуютно.

Дверь открылась. В коридор зашел огромный мужик и замер, глядя на друга. Он заполнил собой всё пространство и, услышав, как из ее руки упала ложка, перевел взгляд на кухню.

– Сука, – сказал он. – Убью.

Он подошел к другу. Опустил покрасневшее лицо к его голове и спросил, эмоционально так:

– Ты кто такой?!

«Пятый этаж, – подумал друг. – Если рвануть на балкон и прыгнуть в снег, есть шанс. Но если сломаю ногу, шанса уже нет».

Мужик перекрывал путь к входной двери. И отчетливо багровел.

«Думай, – сказал себе друг. – Быстрее думай».

– Ты хочешь узнать, кто я? – сказал он развязно. – Да?

Тот кивнул. Нехорошо так кивнул.

– А я тебе скажу, кто ты!

Друг отступил на шаг и демонстративно показал на того пальцем.

– Ты конченый негодяй!

Мужик офигел. Девушка тоже.

– Ты мерзавец!

По широкой дуге, немыслимо широкой для крошечной квартиры, друг подошел к девушке.

– Она тебя любит! Она страдает! Она ждет тебя в первом часу ночи, а ты приходишь и оскорбляешь ее!

– Ты кто? – спросил мужик, пытаясь понять, что происходит. – Кто он?

– Я ее одноклассник.

Другу было за сорок, девушке не больше тридцати.

– Я увидел ее, идущей ночью в гараж, чтобы принести для тебя огурцы и помидоры, которые ты так любишь есть! Я остановился и помог ей донести для тебя эти банки! – Он шагнул на кухню. Взял банку со стола. – Посмотри на них и вспомни, как она тебя любит! Как она солила их для тебя. А ты… Ты оскорбил любящее сердце! Обидел невинную девушку и назвал ее таким словом.

Девушка заревела. Может быть, сказывался стресс. В любом случае это было вовремя.

– Ты что? – растерялся мужик, уже немного виновато. – Не надо…

Друг стоял в коридоре и старался вдеть ногу в ботинок, но только чтобы не нагнуться. Даже не попытался завязать шнурки.

– Ты куда? – спросил мужик. – Подожди.

Друг улыбнулся, качая головой.

– Нет! – Он поднял указательный палец. – Сегодня нет. Не хочу сегодня пить с тобой даже чай. Но завтра я вернусь, поздравить одноклассницу с днем рождения. И мы выпьем с тобой много водки и всё обсудим. Но сегодня я не буду, потому что ты ее обидел. Проси прощения у нее. – И вышел. Быстро, но вроде бы как не спеша, с достоинством. Прошел один этаж и побежал.

– А если бы он тебя ударил? – спросил я. – Не послушал и начал бы бить?

– Наверное, убил бы, братик, – сказал он. – Такая морда. Кулаки. – И поднял обе руки с руля, показывая.

– Веселый конец истории, – подытожил я.

– Конец? – переспросил он и засмеялся.

– Нет? – спросил я.

– Нет! – сказал он. – Не конец.

Я разглядывал его, не веря.

– Ты что, вернулся на следующий день?

Он не вернулся. Через несколько дней он шел к своей машине через станционную площадь и почувствовал на себе чей-то взгляд.

Прямо на него ехал милицейский патруль. Рядом с водителем сидел сержант. Огромный, красномордый. Он смотрел на моего друга, вытаращив глаза.

– И что? – поинтересовался я. – Чем всё кончилось?

– Ничем, – ответил он. – Я посмотрел мимо. Потому что я его не узнал. Никогда не видел.