– Львы по ночам спать не мешают, сильно рычат?

– Бывает, – он засмеялся.

Мы вошли в один двор, он был проходным, потом в другой. Здесь были дворы-колодцы, и в самом темном углу Кирилл вошел в парадную. В квартире на первом этаже он сразу же зажег везде свет. Крошечная прихожая. Из нее кухня каким-то углом, две комнаты.

Кирилл достал мне коробку с шитьем и усадил на продавленный диван. Обстановка в комнате была бедноватая, а впрочем, какое мне дело? Сейчас позвоню по телефону Галке и уйду.

– Ты здесь один живешь?

– Сейчас да. – Он пояснил: – Мама умерла три месяца назад.

А когда же его бросила жена? Но опять-таки это не мое дело. Я позвонила, у Галки было занято.

– Выпьем кофе? – нерешительно предложил Кирилл.

Пуговицы я уже пришила, плащ кое-как почистила, побывала и, с позволения сказать, в ванной – маленьком закутке, где стояло какое-то корыто на полу и висел душ. Да, моя коммуналка по сравнению с этим – хоромы!

Пока он заваривал кофе, я рассматривала кухню, смотреть-то, собственно говоря, было не на что. В маленьком, неправильной формы помещении стояли стол, два табурета и шкафчик для посуды. Окно выходило в тупик. Стены трех домов образовывали равнобедренный треугольник, и в этот треугольный колодец не было входа. Жильцы с верхних этажей бросали вниз всякую всячину, таким образом, можно с уверенностью констатировать, что окно кухни Кирилла выходило на помойку.

– Таня, садись, – позвал Кирилл, со всеми этими событиями мы как-то незаметно перешли на «ты».

Кофе дымился в чашках и приятно пах. Кофе должен меня взбодрить, а потом я позвоню Галке и поеду домой, пускай Кирилл поймает мне машину.

Я отпила горячий кофе, вдруг голова у меня закружилась, чашка выскользнула из рук и упала на пол. Последнее, что я помню, была лужица кофе и осколки чашки на грязно-сером линолеуме.

Я проснулась оттого, что мне было жутко неудобно лежать. Спина затекла, и к тому же в нее что-то впивалось. Я открыла глаза и не увидела над собой привычного потолка с желтым пятном в углу – соседи сверху два месяца назад забыли закрыть кран и уехали на дачу. Я прислушалась машинально, стараясь уловить дыхание спящей Аськи, но вместо него услышала, как кто-то ровно дышит рядом со мной. Осторожно скосив глаза, я увидела, что рядом спит незнакомый мужчина, и, судя по тому, что я чувствовала под одеялом, он был абсолютно голый. Я прислушалась к себе, ощутила, так сказать, себя всю и поняла, что я тоже лежу обнаженная и… ну, в общем, тут все ясно. Меня охватил такой ужас, что только сильнейшим усилием воли я сдержалась, чтобы не вскочить, не заорать и не сбежать отсюда в чем есть.

Кто этот тип и как я оказалась в его постели? Так, надо взять себя в руки. Для того, чтобы отсюда уйти, я должна вспомнить, где нахожусь. В голове у меня промелькнула Валентина, ее шикарная квартира, чертов костюм, странный Валентинин любовник, которого она почему-то усиленно подсовывала мне, потом бабуся с фарфором XVIII века… стоп! Этого типа зовут Кирилл! Мне стало так худо, что волосы на голове зашевелились.

Оказаться в постели с первым встречным, да еще с каким-то полубомжом! И это я, приличная женщина из интеллигентной семьи с ребенком, как какая-то… Ужас сковал меня всю. Нет, надо выбираться отсюда, пока он не проснулся, смотреть ему в глаза выше моих сил, я умру от стыда. Хорошо, что я лежу с краю. Я тихонько пошевелилась, Кирилл не проснулся, только заулыбался во сне. Я сползла с дивана, стараясь не смотреть ему в лицо – некоторые люди реагируют на пристальный взгляд, но напрасно я беспокоилась – этот спал как ребенок. Я нашла на стуле свою одежду, было ужасно противно надевать несвежее белье. Костюм был мятый, как будто я в нем валялась. Когда я успела его так изгваздать? Кирилл опять пошевелился во сне. Господи, сделай так, чтобы он не проснулся!

Я нашла в прихожей свой плащ и сумочку, открыла дверь и вылетела на лестницу. По двум проходным дворам я пронеслась, как сверхзвуковой самолет, только тихо. На Зверинской улице не было ни души, на моих часах было без пятнадцати семь, раннее утро. Вдали от этого типа мне немного полегчало, и я вспомнила, что вовсе не хотела с ним спать, то есть совершенно не собиралась! И пришла к нему только позвонить по телефону, и была совсем не пьяная, и последнее, что я помню, – это как мы пили кофе на кухне. От внезапной мысли я даже остановилась. Он подсыпал мне какую-то гадость в кофе! Специально, чтобы я вырубилась, а он потом мог делать со мной все, что хотел. В моей душе ужас уступил место неистовой ярости. Нет, ну какая скотина! Подсыпать что-то в кофе, а потом раздеть, запихнуть в постель бесчувственную женщину… Извращенец! А с виду такой приличный, скромного вида. Старушку в кресле катает, с собачкой гуляет. А я‑то хороша, развесила уши. Вадим хоть не скрывал, прямо звал домой, а этот… Господи, какая я идиотка! Правильно Галка говорит, что я рохля и мямля, что сейчас так нельзя, что в наше время надо вырывать свой кусок зубами и так далее.

И ведь ничего не поделаешь, как дура, пришла к нему сама, не в полицию же жаловаться. Да там на смех поднимут! Взрослую тетю двадцати восьми лет обманом заманили в квартиру – слушать противно!

В ярости я не заметила, как добежала до метро.

– Девушка, – обратилась ко мне пожилая женщина в вагоне, – вы знаете, что у вас плащ обгорел?

– Где? – Я изогнулась и обомлела – вся левая пола плаща была обожжена, а я и не заметила, когда одевалась. Да что же это такое? Совершенно новый плащ, первый сезон всего ношу. И когда я это устроила, совершенно не помню.

Когда я вышла из метро на своей станции, ярость уступила место депрессии. Дрожащими руками я вставила ключ в замок. Дверь была закрыта на цепочку, но мне не пришлось звонить – Галка подскочила тотчас же.

– Танька, так ты жива? – обрадовалась Галка.

– Что мне сделается! – бодрилась я из последних сил.

– Да что с тобой стряслось? Ты что, позвонить не могла, я вся испсиховалась!

– Я звонила, у тебя занято было, – вяло оправдывалась я, снимая плащ.

Галка воззрилась на жеваный и грязный костюм.

– Ты что, с хахалем в луже валялась в моем костюме?

– Извини, Галя. Я отдам деньги, с первой получки отдам.

– Да черт с ним, с костюмом, – окончательно озверела Галка, – ты на себя-то посмотри! А еще говорила, что спать с ним в первый вечер ни за что не будешь.

Видя, что от ее слов мне стало совсем плохо, Галка смягчилась и потянула меня на кухню.

– Пойдем покурим, все равно уже не заснуть.

– А Ксения? – Дело в том, что Ксения не разрешает нам курить в кухне, и я считаю, правильно делает.

– Нет ее, к дочке уехала.

Галка закурила, а я налила себе стакан воды.

– Ну, Татьяна, видок у тебя – краше в гроб кладут!

– Ничего, – бормотала я, отводя глаза, – сейчас приду в себя, потом позавтракаем, с детьми подольше погуляю, на воздухе все пройдет.