Наконец торговец закончил ритуал приема успокоительного, бросил под стол смятую банку и, основательно вытерев правую руку о несвежую скатерть, с чувством протянул ее мне. Судя по осмысленному взгляду, он был готов к общению.

Я пожал потную ладонь торговца без энтузиазма, поставив себе зарубку потом в туалете тщательно оттереть ладонь хозяйственным мылом.

— Какими ветрами тебя сюда приволокло? — поинтересовался хозяин потной ладони, изрядно воняющей луком и бараниной, несмотря на проведенные гигиенические процедуры.

— Попутными, — уклончиво ответил я. — Лучше скажи, что нового в Зоне произошло за это время?

— Да до хренища нового, — сообщил Шустрый. Судя по его бегающим глазам торговец усиленно соображал, какую выгоду можно извлечь из моего появления, но пока ничего путного в голову ему не приходило. — Правительство учудило вот, собирается Зону официально уменьшить — ходи кто хошь, делай чего вздумается. Типа, планируют пересмотреть уровень радиоактивного загрязнения на территории Зоны, перенести Периметры и на освободившихся землях строить чего-то.

— Строить? Ну-ну, — криво усмехнулся я. — Если не принимать во внимание мутантов и аномалии, то только под Саркофагом сейчас как минимум около ста килограммов особо токсичного плутония. Это ж практически вечный элемент с периодом полураспада двести сорок пять тысяч лет, один микрограмм которого — смертельная доза. Он что, за четверть века сам оттуда выковырнулся и испарился? Четыре часа нахождения возле Саркофага — смертельная доза. Одна пылинка, выброшенная из Саркофага тогда и попавшая в легкие сейчас, — смертельная доза…

— Ну, завелся сталкерюга, — проворчал торговец. — Как же, Зону его половинят. Да только, думаю, не даст она себя резать. И топтать себя кому не лень тоже не даст.

— Ладно, Шустрый, это все лирика, — произнес я. — Давай-ка ближе к АКСу вернемся. Реально ствол и снаряга нужны. Здесь я, смотрю, что-то вообще тухло стало, через Третье кольцо перочинный нож не пронести.

— Это да, — кивнул Шустрый. — А через Второе и Первое — тем более. И цены взлетели на шмалялово-сажалово — только держись.

— Знакомая песня, — хмыкнул я. — У Сидора ноты списал?

— Ты Сидоровича не трожь, — оскорбился Шустрый. — Он в свое время мою шкуру спас. Правда, после этого каштаны из огня я для него потаскал изрядно, пока долг не отдал.

— И почему я не удивлен? — сказал я. — И все-таки, Шустрый, чем порадуешь блудного сына. Только заранее предупреждаю — ПМы, на которых пробу негде ставить, не предлагай, не буди во мне химеру.

— Тебе предложишь, — покосился на меня торговец. — Себе дороже. Только реально нет ничего достойного. Я ж под вояками сижу как под прессом, а с ними какие эксклюзивные заказы? Так, смех один.

— Не прибедняйся, — сказал я. — Чтоб у Шустрого не было эксклюзива? Никогда не поверю.

Торговец повздыхал еще немного для вида — профессия обязывала — и махнул рукой.

— Ладно. Говорят, ты с Меченым не разлей вода, а я ему кое-чем обязан…

— Да, он говорил, — кивнул я. — При этом упомянул, что ты большой мастер прятать мелкие предметы в труднодоступные места. Правда, не пояснил, что он имел в виду.

— И не надо, — быстро сказал Шустрый. — К делу это отношения не имеет. Так что только из уважения к нему, и только для тебя.

Он наклонился ко мне и, дыхнув перегаром, шепотом сообщил:

— «Альпиец» имеется. Уникальная модель карманной артиллерии СИП-т М200.

— Шустрый, не грузил бы ты меня своим барыжным жаргоном, — скривился я. — Фиг вас поймешь. И «Вал» у вас «Вла», и «Вальтер» — «Волкер», и «Беретта» — «Марта», а тут еще «Сипт» какой-то. По-человечески никак нельзя оружие обозвать?

— Ну да, — слегка оскорбился торговец. — Я, блин, сегодня в Интернете заказ оптовику сбрасываю на «Валы» с «Береттами», а завтра ко мне вместо товара автобус краповых беретов из «Беркута» приезжает. Долго думал-то?

— Но я-то тебе не Интернет и не оптовик, — резонно заметил я. — Покажи, что ли, что у тебя там за «Сипт» такой.

На стол передо мной легла фотография. Понятно. «Сипт-альпиец» оказался пистолетом знакомым, снабженным солидным глушителем и слегка измененной рукоятью.

— SIG-Sauer Р220, специально модифицированный для пиндосовских спецподразделений «Антитаг», — произнес Шустрый. В его голосе слышалась гордость папаши, узнавшего, что его сын только что высадился на Марсе. — Уникальная модель, была выпущена малой партией. С уверенностью могу сказать, что такой пистолет один на всю Зону. Было нелегко достать, но я подключил кое-кого из своих знакомых за рубежом. Увеличенный магазин на четырнадцать патронов, ствол из особо прочной стали, ствольная коробка из сверхпрочного полимера. Но главное достоинство — глушитель, который практически не влияет на точность стрельбы и прицельную дальность.

— А помощнее ничего нет? — поинтересовался я.

— Помощнее? — изумился торговец. — «Зиг-Зауэр» тебе что, совочек или погремушка какая? Больше нет ничего достойного, не обессудь. Гауссовки во «Второе кольцо» сегодня не подвозили.

— Ладно, — притворно вздохнул я. Пистолет мне понравился. Даже не держа в руках, по одному лишь фото можно было сказать — вещь! — Почем нынче счастье?

— Только для тебя — четыре штуки, — сказал Шустрый.

— Надо поинтересоваться у хозяйки этой едальни, не примешивает ли она в мясной соус белены, — задумчиво проговорил я. — По ходу горстями сыпет.

— Да я от души, можно сказать, отрываю, а он… — задохнулся от возмущения Шустрый. — По знакомству предложил, называется…

— Три, — отрезал я. — И то обдираловка.

— Не, я ваще фигею! Три восемьсот, и ни копейкой меньше…

Через полчаса задушевной беседы в таком ключе мы сошлись на трех с половиной тысячах плюс полсотни патронов в придачу.

— Ты там не рэкетом на Большой земле подрабатывал? — поинтересовался Шустрый, когда мы наконец ударили по рукам.

— Только что собирался задать тебе аналогичный вопрос, — сказал я, под столом отсчитывая семь розовых бумажек — в Зоне деревянный рубль традиционно шел по курсу евро. Заметив мою возню, к столу мелким бесом подкатилась шустренькая официантка. Шустрый что-то шепнул ей на ушко, после чего, одарив меня блудливой улыбкой, официантка исчезла, оставив после себя аромат дешевых духов, замешанный на специфическом запахе жареной собачатины.

— Через пятнадцать минут заберешь заказ в сливном бачке туалета, — сообщил торговец.

— Надеюсь, что еще через пятнадцать минут после этого меня самого не заберут вояки, — сказал я, улыбаясь во все свои тридцать два полированных зуба, словно одна моя знакомая акула.

— Побойся Черного Сталкера, — оскорбился Шустрый. — Я ж не «отмычке» голимый ствол загнал, а сталкеру эксклюзив продал. У нас, барыг, тоже профессиональная гордость есть.