– Погодите, – сказал он. – Погодите… она же… вы…

– Вижу, вы узнали мисс Дженсен, – сказал Макаллистер. – Теперь позвольте я представлю вас. Это – Санни Стивенс. Он – астрофизик, работает в нашем отделе физики планет. Он может показаться вам очень молодым, но не обманывайтесь. Он уже на пути к своей первой Нобелевской премии. Скорее всего, в связи с открытием, о котором он сегодня вам расскажет.

Санни кивнул, почти не слушая. Это же она! Салли Дженсен! Женщина, которая погубила Блейна Уилсона. Из-за нее гонка к Марсу была проиграна Америкой. Какого черта она здесь? Это же государственная тайна, не рассчитанная на любого списанного астронавта, которого НАСА может притащить с улицы…

– У нас довольно мало времени, доктор Стивенс, – сказал Макаллистер. – Нельзя ли начать?..

Санни кивнул и неспешно выдохнул. Он слегка опешил от появления Салли Дженсен, но это не помешает ему прочитать свой доклад, который давно выучил наизусть. Только почему бы Дженсен не снять эти очки? Кто вообще сейчас носит темные очки с коммуникатором? Сейчас в моде устройство в виде серьги в ухе или кольца в носу. Из-за очков не видно ее глаз. Непонятно, о чем она думает… Ладно, в конце концов, она всего лишь еще один человек, которого нужно убедить. Санни понимал, насколько важны такие презентации. Он включил экран и начал доклад.

В светлом пятне начало формироваться изображение, собираясь из отдельных пикселей.

– Это объект, названный 1I/2017 U1, – сказал Санни, тыча указкой. – Также известный как Оумуамуа, что по-гавайски означает «первый посланник».

В трехмерной проекции объект лениво поворачивался вокруг короткой оси. Честно говоря, вид у него был не особо впечатляющий. Кусок камня сигарообразной формы, тускло-красный. Изображение было очень зернистым.

– Мы толком его не рассмотрели. Он вошел в Солнечную систему в 2017-м, задолго до моего рождения, и… э… – До него вдруг дошло, что кое-кто из его слушателей достаточно стар, чтобы помнить 2017 год, но никто не шелохнулся, и он продолжил: – Это был лишь очередной камень, верно? Кусок космического мусора, к тому же недостаточно крупный, чтобы вызвать беспокойство. – Вокруг изображения появились масштабные линейки, показывающие, что Оумуамуа имел тридцать пять метров в поперечнике и двести тридцать – в длину. – Тогда никто даже не сообразил, что это такое: астероид или комета? Но кое-что в нем было интересное, что привлекло к нему внимание. Оумуамуа был не из Солнечной системы.

Изображение переключилось, показывая движение 1I/2017 U1 вокруг Солнца. Объект вынырнул из глубокого космоса почти перпендикулярно плоскости эклиптики – плоскости обращения всех планет. Стремительно обогнул Солнце и по новой траектории миновал орбиты внутренних планет, и, в конце концов, ушел обратно в глубокий космос.

– Откуда он прилетел, нам неизвестно. Есть предположение, что из района Веги, ну или, во всяком случае, – из той части галактики. – Санни почувствовал подъем, с трудом сдерживаясь, чтобы не прыгать на месте. Впереди было самое интересное. – Оумуамуа преодолел межзвездное пространство, возможно находился в полете сто тысяч лет или больше. А потом ненадолго оказался в нашей звездной системе и снова скрылся во мраке. В то время телескопы у нас были не очень хорошие, так что мы еле его рассмотрели. Однако он изменил… ну, очень многое изменил в астрономии. Он заставил нас впервые задуматься над тем, что еще там есть?

Санни переключил картинку, и траектория Оумуамуа белой кривой пролегла вокруг Солнца. Он щелкнул еще раз, и появилась вторая кривая.

– Обнаружив один объект нового типа, вы получаете представление о том, где искать ему подобные. Вселенная столь громадна, что уникальных явлений в ней очень мало. Нам пришлось предположить, что 1I/2017 U1 – не единственный, странствующий между звезд, каменный обломок. В семнадцатом году в «К-Спейс» все еще работали над запуском первой собственной ракеты, но уже очень заинтересовались астрономией и принялись искать новые I-объекты. Примерно три года назад этим проектом занялся я. Конкретно говоря, я создал новый режим поиска в той части неба, откуда появился Оумуамуа. Я подумал, что если из той части неба прилетел один объект, то, возможно, появятся и другие. И я оказался прав.

Вторая белая кривая почти полностью повторила путь первой.

– Это – 2I/2054 D1. – Он не удержался и одарил слушателей широкой улыбкой. – Мой малыш.

Он повернулся, чтобы понаблюдать за белыми кривыми – как всегда, завороженный этим космическим дуэтом.

– Если Оумуамуа был странный, то 2I – тоже, и абсолютно в том же смысле. Он такого же темно-красного цвета. У него та же сигарообразная форма, длина примерно в восемь раз превосходит ширину. Этого было достаточно, чтобы мне стало интересно. А потом я применил анализ кривой блеска, чтобы лучше представить себе его размер.

Графическое изображение Оумуамуа возникло в виде небольшой веретенообразной фигуры прямо перед экраном. Крошечное пятно из пикселей. 2I появился над ним – и оказался во много раз крупнее.

– 2I примерно в триста пятьдесят раз больше Оумуамуа. Идентичен практически во всем, за исключением масштабов. По моим подсчетам, он имеет примерно десять километров в ширину и восемьдесят – в длину. И сейчас летит в нашу сторону, покрывая каждую секунду расстояние в двадцать шесть километров.

Салли Дженсен кашлянула, привлекая его внимание.

– Это быстро, – сказала она. – Слишком быстро.

Санни неуверенно ей улыбнулся. Ну что ж, хотя бы она слушает его внимательно.

– О, да, – согласился он. – И поэтому-то 2I чрезвычайно интересен. Оба – и Оумуамуа и 2I – приближались к нам примерно с одинаковой скоростью. Назовем ее межзвездной скоростью. Большинство комет – даже самые быстрые – делают максимум пять километров в секунду. Самый быстрый из построенных космических кораблей – «Вояджер-2» – движется со скоростью примерно пятнадцать километров в секунду. Но есть одно отличие. Кометы, планеты и все тела естественного происхождения будут сохранять одну и ту же скорость едва ли не вечно, так? Мы знаем законы физики, и как они применимы к большим безмозглым объектам, движущимся в пространстве. Оумуамуа следовал тем же правилам. Он летел сверхбыстро. Потом он ускорился, огибая Солнце, что понятно: он использовал гравитацию Солнца, чтобы добиться эффекта рогатки и ускориться. Сначала, – продолжил Санни, указывая на белые кривые у себя над головой, – мы считали, что 2I поведет себя так же. Обогнет Солнце, разведет пары и направится обратно к звездам, так быстро, что мы едва успеем его рассмотреть. Именно этого ожидал я… ожидали все. Вот только он этого не сделал.

Он щелкнул по экрану. Сердце у него колотилось. Вот это ему и нужно объяснить. Вот ради чего он все время повторяет этот доклад.

– Он сбросил скорость, – объявил Стивенс. – Затормозил. Когда я проверял в последний раз, она упала до двадцати одного километра в секунду, и продолжает падать. Этого не должно было быть. То есть – конечно, существуют причины, по которым астрономическое тело может уменьшить скорость. Сопротивление окружающей среды, или столкновение с другим объектом, или… короче, в данном случае ни одна из них не подходит. 2I ведет себя не как нормальный космический объект, но что это означает? А потом он взял и ответил за нас на этот вопрос. Он изменил свой курс.