Этим вечером, особенным, захватывающим вечером, Анна и Наташа имели возможность сравнить все эти типы. Да, это был вечер!

– Если и сегодня мне не удастся улучшить свое положение, то я точно закруглюсь.

– Не представляю.

– Думаешь, я непременно останусь ни с чем?

– Нет, просто не представляю тебя круглой!

Пока подружки путешествовали из одного бара в другой, они болтали не только с парнями, но и с девушками. Они даже не подозревали, сколько у них, оказывается, знакомых. Проводя субботние вечера подобным образом на протяжении многих лет, Анна с Наташей способны были узнать множество лиц. Хотя и не всегда могли припомнить имена этих девушек, зато точно знали, у кого из них есть друг, кто из них бойкий, а кто застенчивый; они помнили какие-то их истории, связанные с разводами или ссорами с бывшими кавалерами, соперничеством с другими девушками; они были в курсе, кто из них легок на подъем и приятен в общении, а у кого характер стервозный.

Им повстречались две девушки из их магазина, Стефани и Никола, на много лет младше, но при этом обе были с кавалерами. Четверка чувствовала себя неловко, пока не появились Анна с Наташей, и тогда все внимание переключилось на них.

Обычно им частенько попадались девушки, которых они знали еще со школы, и начиналась череда предсказуемых, стандартных вопросов: «Ты все еще работаешь в?…», «Ты еще встречаешься с?…», «А ты видела… после окончания школы?»

И потом подругам приходилось выслушивать хвастливые рассказы о хорошей работе или серьезных отношениях с мужчиной. Каждый раз возникал вопрос: почему они обязаны слушать тех, кого им пришлось узнать лишь по недоразумению?

Сегодня они наткнулись на компанию девчонок из своего старого района, праздновавших чей-то день рождения. На них посыпались приветствия. Эти не интересовались семейным положением Наташи с Анной. Они уже и сами познали цену стабильных отношений.

Им редко удавалось вырваться в люди субботним вечером, для этого требовалась подготовка, сходная с приготовлениями к началу военной операции: переговоры с партнером, с няньками для детей, да еще нужно было где-то денег раздобыть.

В компании пустили по кругу извлеченную из-под стола бутылку «Баккарди», которую кто-то незаметно протащил в бар, чтобы добавить градусов в напитки. Наташа с Анной не отказались, и им тоже плеснули немного в пиво. Коктейль, конечно, получился сомнительный, но веселья он прибавил. Женщины громко смеялись: наконец-то им удалось урвать и свою малую толику радости.

А наши красавицы отправились дальше, в следующий паб, за новой порцией кайфа. Наташа доверительно обратилась к Анне:

– Интересно, что бы они про меня подумали, узнав, что я ищу мужчину исключительно из-за денег?

Анна осушила бокал:

– Они бы пожелали тебе удачи. Все знают, что деньги гораздо важнее любви.

Наконец настало время отправляться в «Бартокс», и Наташа тут же протрезвела от мысли:

– А что если в «Бартоксе» нас посчитают слишком простенькими?

– Простенькими! Да пошли они! Ты же не стыдишься себя и своего происхождения?

– Конечно, нет. Пошли они! – повторила она, но вовсе не так уверенно, как Анна.

Посетители «Бартокса» заметят, что элегантность ее платья фальшивая, переживала Наташа, ибо купила она его в комиссионке с небольшим браком, который сама же и устранила. Они вскоре сделают вывод, что бессмысленная и неблагодарная работа сделала Наташу приземленной. Ей стоило остепениться, знать свое место и принять за неизбежность то, что уже приняли другие. Если же девушке хотелось добиться лучшего положения в обществе, следовало стать современнее и умнее и научиться зарабатывать деньги самой. В том, что Наташа стала заложницей собственного решения непременно найти рыцаря в блестящих доспехах, было что-то от проституции. И все об этом скоро догадаются…

– Я не хочу идти в «Бартокс». Давай лучше в «Аполлон», – сказала она Анне.

Они не сбавили шага.

– Ты серьезно? После всех этих «Я пойду в «Бартокс», даже если мне придется идти одной!»

Наташа взяла подружку под руку:

– Ты ведь не бросишь меня, Анна?

– Конечно, нет! Не переживай! Мы симпатичные и умные, и вовсе не ограниченные, противные или мстительные создания. Мы не хуже других в этом мире. И если кто-то думает или поступает не так как мы, то они сами дураки.

– То есть ты не думаешь, что я просто стяжательница?

– Конечно, думаю!

Анна поддразнивала Наташу, ибо сама чувствовала абсолютно то же. Если быть с мужчиной ради денег означало быть с кем-то, кого она не любила, ну и что с того? А кто вообще видел эту любовь? Ее упрекнут в неискренности и обмане, но ведь такими все равно были все сексуальные отношения. В конечном счете, если ей придется жить без доверия, искренности и любви, то это никак не противоречило тому, чему ее выучила жизнь.

– Что, если ты вдруг встретишь миллионера?

– Выйду за него замуж.

– А если он будет очень-очень старый?

– Выйду за него замуж как можно быстрее.

Джоффри, мужчина, которого Наташе суждено было встретить этим вечером, все еще сидел в пабе на окраине города, потягивал «колу» и тщетно пытался выглядеть беззаботным. Он ерзал на стуле, закидывал одну ногу на другую и снова ставил ее на пол. Причина, по которой он надел дорогой костюм и сел за руль «ягуара», заключалась в желании повысить самооценку. Правда, взяв машину, Джоффри был обречен на то, чтобы весь вечер воздерживаться от алкоголя, а без этого он не мог отвлечься от сосредоточенного самокопания и навязчивых мыслей о собственной неадекватности, вечных неудачах и недостатках. Ростки самоуверенности не могли пробиться сквозь эту монолитную толщу.

Только для Джоффри питие кока-колы могло представлять трудность. Он наклонил стакан еще до того, как поднес его ко рту, впрочем, реакция парня оказалась достаточно хорошей, чтобы не залить костюм.

По всему видно было, что сегодня суббота: посетители паба принарядились и потребляли горячительное куда активнее. Владелец заведения приглушил свет, а ручку громкости музыкального автомата, наоборот, вывернул до предела. У всех посетителей была своя компания.

Джоффри подумал о Джанетт, своей возлюбленной. Так сказать – бывшей. Между ними не было разговора о том, что все кончено, но вопрос заключался в том, принадлежала ли она вообще Джоффри прежде. При мысли о Джанетт его всегда охватывала жалость к себе. Джоффри представил, что она сидит сейчас на стуле рядом с ним. Трудно представить, о чем они могли бы разговаривать, и все же Джоффри знал, что, если бы она была здесь, их диалог начался бы спонтанно, как всегда. Вероятно, Джанетт посмеялась бы над тем, как он расплескал свой напиток. Эта ее постоянная готовность потешаться над ним, кстати, указывала на то, что на самом деле он ей безразличен.