на враждебность Запада или природные катаклизмы. Но в феврале 1956 года состоялся XX съезд Коммунистической партии Советского Союза, где Хрущёв выступил с «закрытым» докладом, осудившим Сталина за злоупотребления властью. Когда в июне этот доклад появился в газетах «Нью-Йорк таймс» и «Вашингтон пост», а в октябре-ноябре того же 1956 года советские войска подавили в Венгрии контрреволюционный мятеж, британская и другие коммунистические партии попали в крайне затруднительное положение…

Хилл не терял надежды воздействовать на Коммунистическую партию Великобритании и изменить её отношения с КПСС. Прослушка МИ-5 зафиксировала участие в конце 1956 года в митинге, где из его уст звучала фраза «преступления Сталина». Но убедить в правоте своих коллег по партии Хиллу не удалось, и в мае 1957 года он покинул ряды Коммунистической партии и навсегда прекратил свою деятельность в Группе историков.

Тем не менее, в течение всей жизни Хилл оставался марксистом, продолжал отстаивать свои убеждения, которые, правда, перестали носить ортодоксально-советский характер. Что отразилось на используемой им терминологии: так, события 1640–1660 годов оставались для него «английской революцией», но определения «буржуазная революция» он стал избегать. Хилл впоследствии признавался, что вместе с Эриком Хобсбаумом (который, кстати, остался компартии) они вдруг обнаружили, что примерно в одно и то же время изменили способ самовыражения, ибо посчитали, что важнее быть прочитанным, чем использовать «правильную» лексику.

Без партийно-общественной работы у Хилла появилось больше времени для научной деятельности, и в последующие годы установился «обычный» для него режим – крупная работа каждые 2–3 года, большое разнообразие статей и непрерывающийся поток рецензий и лекций. Все вершинные труды Хилла-историка приходятся именно на этот период его творческой активности.

Но Группу историков Коммунистической партии продолжал считать величайшим из всех известных ему интеллектуальных объединений. Как подразделение компартии, Группа продолжала существовать вплоть до роспуска КП Великобритании в конце 1991 года, и одно время даже увеличилось число публикаций и членов Группы, в то время как сама компартия находилась в упадке. В начале 1992 года Группа получила другое название – Социалистическое историческое общество – с правом членства для всех желающих, независимо от их партийной принадлежности.

В творческом наследии Хилла-учёного монография «Ленин и русская революция» занимает отнюдь не центральное место. Зато она блестяще характеризует его творческие искания во время жарких диспутов на собраниях Группы историков.

Хилл прожил долгую научную жизнь и умер в преклонном возрасте – на 92 году. Вряд ли будет преувеличением сказать, что своими трудами именно он открыл образ новой Англии XVII века, который прочно закрепился в представлениях британцев и жителей остального мира конца XX столетия.

Его достижения – воплощение традиций несектантского, не доктринёрского, но, тем не менее, непримиримого марксизма в его культурном, а не политическом проявлении. Как историк, он высоко ценил интерпретацию Марксом и Энгельсом динамических связей между прошлым и настоящим; и, как сторонник равноправия, он высоко ценил их сострадание к беднейшим пролетарским слоям, разделяя убеждённость, что после победы пролетарской революции общество будущего в конечном счете будет коммунистическим.

Кононова Ольга Алексеевна,

историк, политолог, участник Клуба левых историков и обществоведов

Провокация против революции или провал московской «охранки»

Аннотация. Статья посвящена деятельности Московского отделения по охранению общественной безопасности и порядка, сотрудники которого сделали провокацию основным инструментом своей деятельности для борьбы с революцией и свободомыслием. Также эта форма деятельности знаменитой «охранки» вошла в историю под названием «полицейский социализм», основной идеей которого было формирование лояльного отношения рабочих к самодержавию. Искоренение революционных настроений в пролетарской среде, укрепление верноподданнических чувств – наилучшим инструментом для достижения этих целей, по мнению одного из крупнейших деятелей политического сыска Российской империи Зубатова, была провокация. Однако история показала, насколько бессмысленно и опасно было отказывать народу в политической субъектности: полицейских методов оказалось явно недостаточно, чтобы остановить волну народного недовольства.

Ключевые слова: «полицейский социализм», Московская охранка, Зубатов, «зубатовщина», революция.

В ходе стремительно разворачивающихся событий Февральской революции 1917 г. серьезно пострадали архивы царских спецслужб. Одним из первых огонь охватил Московское отделение по охранению общественной безопасности и порядка. Раскрытие такого рода архивов, естественно, затрагивало интересы многих людей, ставя под удар не только их репутацию, но и жизнь. Потому и заполыхали бывшие «охранки» и жандармские управления[1] по всей стране в дни революционных событий 1917 года.

1 марта (по ст. стилю) московские власти получили телеграмму от председателя Государственной Думы М. В. Родзянко, в которой сообщалось, что старого правительства больше не существует, министр внутренних дел арестован и властные полномочия переданы Временному комитету Думы. А в ночь на 2 марта уже горело здание «охранки». Злоумышленники вытащили все бумаги из шкафов, раскидали их по полу, некоторые сразу сожгли в печах (которые были, буквально, переполнены пеплом), регистрационные карточки рассыпали и перемешали и т. п. – все это говорило о том, что не выражение ненависти к «царским сатрапам», а именно уничтожение документов входило в основные задачи погромщиков.

В огне погибла значительная часть списков «сотрудников», библиотека революционных изданий (пострадала более всего), отдельные дела (например, о служащих отделения и о конспиративных приемах работы). Сильно пострадал Отдел наружного наблюдения. Именно здесь хранились отпечатанные фотографии и негативы. К уничтожению улик были причастны высокопоставленные лица: «Судебными властями возбуждено уголовное дело против бывшего помощника московского градоначальника А. Н. Тимофеева, уничтожившего в дни революции денежную отчетность охранного отделения. А. Н. Тимофеев уничтожил, главным образом, дела, касавшиеся уплаты жалования «секретным сотрудникам»[2].

Но, к счастью, многое уцелело. Обретенные документы позволили с определенной ясностью реконструировать методы работы охранного отделения. Предполагалось, что они же послужат основой будущему музею революционного движения[3].

Архивы царских спецслужб представляли (и представляют) исключительную ценность для исторической науки. Но, естественно, тогда не только в долгосрочной перспективе рассматривался вопрос их практического приложения. Разоблачение провокаторов и доносчиков, формирование доказательной базы преступлений старой власти с последующим судебным преследованием – вот то, что было причиной повышенной заинтересованности новых властей в спасении и раскрытии тайных архивов полиции.

10 марта была образована «Комиссия по разбору дел бывшего Департамента полиции», призванная помогать деятельности Чрезвычайной следственной комиссии Временного правительства. А 15 июня 1917 г. на базе данной Комиссии, в виду крайней важности, была образована «Особая комиссия для обследования деятельности бывшего Департамента полиции и подведомственных департаменту учреждений (районных охранных отделений, жандармских управлений и розыскных пунктов) за время с 1905 по 1917 год».

С. В. Зубатов инструктирует филеров. Художник О. Б. Турчина. 2016 г. Бумага, пастель

В ее задачи входило: 1) исследование всех дел, имеющих отношение к политическому розыску и