В Чаояне они бы нашли дорогу к болоту, откуда нет возврата (и что еще важнее, нашли бы обратный путь), но чего стоит Мурнауское болото в этом (предположительно редко используемом) отношении, было трудно выяснить. Итак, куда деваться с трупом?

— Шкаф-морозильник.

— Купить в магазине электротоваров шкаф-морозильник?

— А почему бы нет?

— Добрый день, я хочу купить шкаф-морозильник… Да, и на одного человека… нет, туда должен поместиться один человек… Да, хорошо, я сейчас сам попробую…

— Ты права, это не очень хорошая идея. Если мы это сделаем, то мы оставим след отсюда прямо до Чаояня.

— Я видела в подвале морозильник. Давай спросим фрау Маргарете.

— Мы возьмем морозильник напрокат?

— Да, давай так и сделаем.

И вчера после обеда они попросили у директрисы морозильник. Вчера утром Сунь Ю был еще жив. Они немного рисковали, когда вызвали врача общей практики доктора Штайнхофера из квартиры и тайком привели в пансионат. Но Шан, цветок лотоса, была за то, чтобы рискнуть. Так как большинство отдыхающих отправились на солнце и воздух, фрау Шобер погрузилась в роман «Тайные мысли», а у работников пансионата был перерыв. И доктор Штайнхофер сам тоже ничего не заподозрил.

— Итак, где же сейчас наш пациент?

— Входите, он лежит здесь, на кровати.

— Формальности…

— …оформим позже, пожалуйста. Ему очень плохо.

Сунь Ю потерял много крови. Он был бледен и держал в руке пистолет. В замешательстве доктор Штайнхофер склонился над раной в области груди.

— Нам с ним срочно нужно в больницу.

И тут пациент впервые заговорил:

— Никакой больницы. Оперируйте сами.

— Послушайте, это ведь огнестрельная рана. Об этом нужно заявлять.

— Нет, лечите меня сейчас.

Доктор Штайнхофер вдруг по-настоящему осознал, в какое щекотливое положение он попал. Его бросило в пот. Он попытался сконцентрироваться на своей профессиональной задаче.

— Уберите оружие. Так я не могу вас лечить.

— Оперируйте. Сейчас.

— А если не буду?

Сунь Ю сделал небольшое, однозначное движение своим пистолетом.

— Хорошо, я дам вам обезболивающее.

— Никаких лекарств.

— Вы не выдержите.

Сунь Ю засмеялся коротко и горько.

Доктор Штайнхофер был уже на пенсии. Он уже продал свою общемедицинскую практику, его преемник должен был начать на следующей неделе. Эти двое молодых китайцев, или тайванцев, или корейцев, или кто еще там, показались ему беспомощными. Они кое-как объяснялись по-немецки и делали при этом дикие, отчаянные знаки. Он пошел с ними. А теперь они вдруг бегло заговорили по-немецки. А он смотрел в дуло пистолета. Он слегка повернул пациента на бок, но не мог найти выходное отверстие. Пуля, наверное, еще в теле, он предполагал, что она может быть в задней части грудной клетки. Доктор снова покрылся потом. Он живо мог себе представить, что с ним случится, если он сделает ошибку. Он потребовал горячей воды и чистых полотенец. Из медицинской сумки достал кровоостанавливающий материал, потом пинцеты, зажимы, компрессы, йод, спирт и все, что обычно требуется, для того чтобы вытащить пулю из тела. Очистил рану, вошел пинцетом немного во входное отверстие раны. Сунь Ю закусил салфетку, на которой было написано «Привет из пансионата „Альпийская роза“». Доктор Штайнхофер не думал, что человек может вынести такие сильные боли. Он вытащил пинцет и обратился к азиатской паре:

— Может, уговорим его выпустить пистолет из руки?

— Нет, — сказал Вонг. — Он главный.

— Один из вас может и дальше мне угрожать.

— Кто из нас будет вам угрожать, это наше дело, — сказала Шан.

— Да, ясно, но я не буду так дальше оперировать. Когда-нибудь у этого человека случится гиповолемический шок, и он потеряет над собой контроль. Может сорваться выстрел. Случайно. Это меня беспокоит. Вы это понимаете?

— У него случайно не сорвется никакой выстрел. Это Сунь Ю, Терминатор. Который отправит тебя на тот свет. Он очень востребованный человек на этой сцене, поэтому он лидер нашей команды.

— На какой сцене? Что за команда?

— Вам все это не нужно знать.

Женщина говорила с легким саксонским акцентом. Доктор Штайнхофер мог бы поспорить, что просвечивался даже немного цейтский диалект.

— Оперируйте.

Старый врач общей практики, собственно уже на пенсии, раздвинул два лоскута кожи, которые закрывали раневой канал. Он закрепил их пластырем и перебирал пальцами лопнувший кровеносный сосуд. Он вытащил его и обернул лейкопластырем. Затем он снова опустил вену — Святой Зауэрбрух, помоги! — в глубь тела. Он бросил короткий взгляд на лицо Сунь Ю. Боли, которые испытывал этот человек в данный момент, должны были на шкале подниматься вверх прямо на тот свет. Но тем не менее он наблюдал за действиями доктора Штайнхофера.

— Что это было? — спросил он сдавленным голосом. Казалось, что слова доставляли ему больше боли, чем сама операция.

— Артерия. Снабжает кровью брюшную полость. Была повреждена.

Сунь Ю пистолетом показал, чтобы он продолжал дальше.

Доктор Штайнхофер был старым, но неглупым. Знал, что преступники такого калибра его живым не отпустят. Он попытался выиграть время и разработать план, как ему выбраться из этой неприятности. Он проводил подготовку так медленно, как только можно было, выполнял все движения по два раза, обследовал пульс, дыхание, зрачковый рефлекс, давление, язык, обстукивал его со всех сторон. При этом лихорадочно думал. Нападение должно быть совершенно неожиданно. Ему нельзя было давать Сунь Ю ни десятой доли секунды усомниться.

— Я должен сделать вам укол, чтобы стабилизировать кровообращение.

— Никакого укола. Я сам стабилизирую кровообращение.

Тем не менее попытка была сделана. Доктор Штайнхофер продолжал обстукивать, ощупывать, ощипывать и очищать. Пулевой канал проходил слегка наискось сверху вниз к нижней части грудной полости, предположительно пуля застряла прямо перед позвоночником. Если он сможет дальше проходить скальпелем по каналу, то, может быть, удастся решительным уколом вверх разделить нервы между нижними шейными позвонками и, таким образом, вызвать искусственный паралич спинного мозга. Если он заденет нервный ствол полностью и быстро, то велика вероятность, что его пациент моментально потеряет контроль за руками, правая рука онемеет. Тогда он сможет завладеть револьвером и угрожать другим. Насколько велика была вероятность точно попасть в нижний сегмент шеи? Скорее невелика. Было всего несколько сантиметров, он должен попасть. Но это был его единственный шанс. Доктор Штайнхофер разорвал пакетик и вынул скальпель, которым хотел совершить это рискованное оперативное вмешательство. Шан и Вонг стояли несколько в стороне, но недоверчиво следили за каждым его движением. Это лечение должно было спасти жизнь врачу, а не пациенту, Гиппократу было не место в этой комнате. Доктор Штайнхофер осторожно подвел скальпель к входному отверстию и надеялся, что Сунь Ю был в достаточной степени непрофессионалом, чтобы не спросить, почему он сейчас работает скальпелем, а не пинцетом. Но тот только смотрел ему в лицо, а не на руки. Доктор Штайнхофер медленно засунул скальпель и искал позицию, с которой он мог сильно и целенаправленно уколоть. Доктор Штайнхофер не был специалистом по внутренним болезням, он не был неврологом и не был хирургом — этим коллегам такая операция не доставила бы труда, ему же, как врачу общей практики, нужно было порыться глубоко в долговременной памяти, вплоть до студенческих времен, и вспомнить лекции по морфологической анатомии, если это вообще было возможно по прошествии такого длительного времени. Лекции у профессора доктора Штефазиуса: «…между верхней долей легкого и нижней диафрагмой окружающие брюшную полость сращения настолько расслаблены, что даже рука может пройти…» Доктор Штайнхофер рассматривал свою руку, ведущую скальпель. Он уже приближался к семидесяти и гордился тем, что его рука все еще не дрожала. Затем взгляд его упал на искаженное лицо Сунь Ю. Глаза его были совершенно ясными. Доктор Штайнхофер обхватил ручку скальпеля, он должен был решиться на укол сейчас или никогда. Сунь Ю тихо произнес: