как и вся европейская, и, особенно, скандинавская, молодежь того времени, воспитывалась в духе марксистских идей. Взгляды Маркса на динамику власти и социальные проблемы оказали влияние на всю Европу, а они очень отличались от взглядов американского общества. От Маркса я также переняла идею о силе диалектических процессов, о силе использования двойственности, а не попадания в нее.

ПБ: Как вы пришли к тренингу релаксации[4]?

ЛМ: С 7 лет я хотела стать акушеркой. Но обучение было слишком интенсивным для матери-одиночки, которой я была в то время. Поэтому я стала искать другую карьеру. Я подумывала о физиотерапии, трудотерапии и даже о карьере бухгалтера, так как любила математику. Потом я обнаружила тренинг релаксации и решила, что мне было бы хорошо работать с людьми и учить их правильно чувствовать собственное тело. Я начала этим заниматься, когда мне исполнилось 25, а мои дети стали достаточно взрослыми для подготовительной школы.

ПБ: Какое влияние оказал релаксационный метод на ход ваших рассуждений?

ЛМ: Тренинг был достаточно длительным: три года обучения анатомии, кинезиологии, массажу и системе физического воспитания. Делались также психологические акценты. Целью наших учителей было научить людей использовать свои тела наилучшим образом. Система массажа была достаточно глубокой, нас долго учили работать, наши клиенты сильно менялись. Однако система была направлена на работу с гипертонированной мускулатурой, и, по крайней мере у некоторых людей, наблюдалось ухудшение состояния, так как рушились их защитные системы.

Потом я неожиданно встретилась с Лиллимор Джонсен (Lillimor Johnsen). Ее концепция гипореактивного мышечного ответа на травму восполнила большой пробел в моих рассуждениях. Ее идея заключалась в том, что, если ресурсы человека развиты недостаточно, его мышцы гипореактивны. Если мы сможем «пробудить» такие мышцы, оживут и другие части его личности. И тогда вместо разрушения защитной структуры и защит эго, как это происходило в методе релаксации, начнут выстраиваться новая структура и новые эго-способности. Другим важным для меня элементом концепции Лиллимор было то, что она мыслила в терминах развития. Она размышляла о том, какая область тела активизируется в определенном возрасте, хотя и не говорила о специфических мышцах. Эти идеи о ресурсах и развитии очень стимулировали меня. Именно Джонсен принадлежит идея о картировании гипо- и гиперреактивных областей тела, а также областей со здоровым мышечным ответом. В ее картах использовалась такая же классификация мышечных ответов, какую используем сейчас мы: четыре уровня гиперотклика мышц, четыре — гипо-, а также одна область нейтрального или здорового отклика. Я даже использую ту же цветовую кодировку: красный цвет — для гипер-, синий — для гипо- и зеленый — для нейтрального. Таким образом, я обязана ей большим дебетом в мои размышления. Однако для меня в ее системе было много пропущенных кусочков, это касалось и теории, и терапии.

Много обстоятельств сыграло большую роль в моих последующих открытиях: без моего тренинга в релаксационном методе, который был чрезвычайно детализован в изучении анатомии и анализе движений, я бы никогда не смогла детализировать собственную теорию. Этот метод также научил меня мыслить клинически, что является сейчас ядром Бодинамического подхода, и тому, что необходимо двигаться от разговора о проблеме к специфическому рассмотрению ее проявлений в жизни человека и, наконец, к созданию специальных домашних заданий для клиентов, чтобы они могли привносить конкретные изменения в свою жизнь.

Важное влияние оказала на меня также работа Braatoy, норвежского психоаналитика, невролога и психиатра. Его тексты на многие годы стали для меня своеобразной Библией. Он был величайшим наблюдателем и обращал огромное внимание на то, как отражаются проблемы в теле человека. Он обладал уникальной способностью комбинировать психологию, неврологию и телесные процессы. Он связывал рассказ людей с тем, что происходило в их телах. Я бы сказала, что именно он подтолкнул меня к изучению психологического содержания, заключенного в теле. Я открыла для себя его работы раньше, чем открыла Райха, и он повлиял на меня гораздо сильнее. Его описания случаев были настолько подробными, что я вполне могла представить, какие мышцы клиентов были гипер- или гипореактивны.

ПБ: Как вы начали интегрировать в вашу работу идеи о развитии мышления и движений?

ЛМ: Здесь тоже было много течений, повлиявших на меня. Важные концепции развития были у Лиллимор Джонсен, хотя она и не интересовалась специфическими мышцами. Я читала все о развитии, что попадалось мне в то время под руки. Особенно важными в области психологии для меня были Малер, Пиаже, русский Выготский и Эрик Эриксон. Влияние Эриксона очевидно, достаточно взглянуть на наши названия типов характеров, соответствующие задачам определенных периодов развития. Для меня также было очень полезным, что он рассматривал весь жизненный путь человека, а не только его раннее развитие. Важные принципы развития описаны также этологами, например, в теории о критических периодах Лоренца.

Было также целое течение не психологов, а скорее физиотерапевтов. Например, американец Jean Ayers, который ввел развивающие движения в работу с расстройствами обучения и проблемами интеграции сенсорного опыта. Датчанка Britte Holle, которая работала с отстающими в умственном развитии детьми. Она использовала в своей работе движения и изучала, в каком возрасте начинают развиваться определенные движения. Именно из ее работы я взяла на вооружение идею, что прежде, чем работать с областью проблем, необходимо исследовать и восстановить движения с предыдущего возрастного уровня и только потом двигаться к возрасту, в котором возникла проблема. Именно этот принцип является центральным в нашем способе обеспечения клиента ресурсами для создания новых моторных способностей, которые обеспечивают создание новых психологических возможностей.

Каждый из этих ученых внес свой вклад в общую картину развития. В конце концов, я пришла к необходимости практики движений самих по себе, для того, чтобы чувствовать их изнутри, ощущать мышцы, задействованные в тех или иных движениях, возраст, в котором они появляются и как они могут быть вставлены в создаваемую мной карту.

Мои терапевтические интересы лежали в области работы с внутриутробным развитием и процессом рождения. Мы с коллегой Леннартом Олларсом начали разрабатывать модель восстановления паттерна (репаттернинга) рождения, которая опиралась на детальное знание моторных паттернов младенца. Джонсен указывала, что в процессе рождения активизируются пятки, с помощью которых ребенок выталкивает себя из матки, и что, если мы обнаруживаем у человека гипореактивные пятки, это говорит о травме рождения. Процесс нашей терапии включал в себя создание нового опыта (импринта) процесса рождения через прохождение соответствующих двигательных паттернов с соответствующим взаимодействием с окружающей средой. В то же время мы начали понимать основные психологические проблемы, связанные с рождением и опытом раннего взаимодействия со средой.