– Подранили тебя сегодня, а? – подмигнул он сыну и получил несмелую улыбку в ответ. – Голова не болит? Не кружится?

– Нормально, – дернул тот плечом. – Адам Георгиевич смотрел.

– За что воевал? – полюбопытствовал отец, с удовольствием взъерошив сыну волосы.

– Да там, – отклонился в сторону Пашка, освобождая голову из-под отцовской руки и неохотно отвечая куда-то в сторону. – Погорячился.

– Павел Викторович! – построжел Зубов-старший.

– Новенький у нас в класс пришел. Ходит, смотрит на всех свысока, – забубнил под ноги сын. – Как будто мы ему слуги, а он император.

– А имя у твоего новенького есть?

– Максим, – скривился Пашка. – Самойлов Максим.

– Из семьи Самойловых, – продолжая благостно улыбаться, кивнул Зубов. – Что мы знаем про эту семью?

– Н-но… – поднял вверх удивленные глаза парень. – Но у них же Федор!

– А теперь еще и Максим, – одарив отпрыска легким подзатыльником для улучшения памяти, уточнил отец. – Приемный сын, о чем было написано в новостном циркуляре месяц назад.

Павел замер и, вместо того чтобы погладить место удара, задумчиво почесал голову.

– Циркуляры пишутся, чтобы их вдумчиво и очень внимательно читали, – наставительно добавил Зубов-старший. – А не использовали вместо подставки под кружку.

– Все равно бездарь, – тихо буркнул сын, но был услышан и награжден еще одним подзатыльником. – А что он!!! – искренне возмутился Пашка.

– Не он, а ты, – вздохнув, положил старший руку отпрыску на плечо. – Надо быть умнее, сын. Какая разница, есть ли у него дар? Я тебе больше скажу: у его семьи его тоже толком нет.

– Нет? – Паша недоверчиво вздернул голову, чтобы посмотреть отцу в глаза.

– Их Сила в вещах, которые они делают, – поведал он первенцу. – И нам с тобой важно, чтобы эти предметы… ну, продолжишь?

– Они не использовали против нас? – предположил сын.

– Не продали нашим врагам с хорошей скидкой, – качнул старший головой. – А то и подарили бесплатно… Не надо с ними ссориться, сын.

– Я с ним дружить не буду! – упрямо насупился Пашка, коснувшись пластыря.

– Ты опять меня не слушаешь, – недовольно поджал губы Зубов-старший. – Не хочешь – не дружи.

– А как тогда? – растерялся тот.

– Достаточно уважения с его стороны, опаски или небольшой толики страха. Пусть сам держит дистанцию.

– Этот вообще бояться не умеет, – буркнул Пашка.

– Он просто еще не видел, чего должен бояться, – подмигнул отец. – Вот представь, был бы ты ростом как дядя Борис из охраны и с такими же мышцами – стал бы он с тобой драться?

– Нет, наверное.

– А почему?

– Ну, дядя Боря сильный. Он его одним ударом в землю вобьет!

– Он увидел бы мышцы, увидел бы силу и ощутил страх, – одними губами улыбнулся Зубов. – Даже связываться не стал бы, верно?

– Но я ведь не дядя Боря…

– Ты сильнее, – потрепал он сына по волосам. – У тебя есть дар. Только этот парень не знает. Он видит обычного мальчишку без горы мышц, поэтому не боится.

– Но дар нельзя применять в обычной драке! – возмутился Паша, вспомнив крепко-накрепко, в том числе ремнем, вбитые уроки.

– Тебе не нужно его применять, – терпеливо пояснил отец. – Когда человек видит такого, как дядя Боря, его воображение мигом рисует, как такая махина сносит его с ног. Заметь – он даже не знает, умеет ли противник драться! Так и тебе не нужно его калечить. Просто зажги огонь в руке, и разум твоего соперника уже будет чувствовать боль от ожогов.

– И он станет бояться! – расцвел сын.

– Уважать, – поправил старший. – Так маскируют страх сильные люди. Этого достаточно, больше он к тебе не сунется. Может, сам начнет набиваться в друзья.

– Вот еще!

Виктор Александрович тяжело вздохнул, но упрашивать сына не стал. А ведь было бы неплохо иметь таких союзников.

– Весь мир держится на страхе и уважении, – продолжил он урок, выпрямляясь и закладывая руки за спину. – Наша задача поддерживать их. Во-первых, не лезть в те драки, где мы можем проиграть. Понял, о чем я говорю?

– Не драться на кулаках, – чуть поникнув, кивнул Паша.

– Вот именно. Иногда достаточно слов, чтобы противник проиграл в глазах окружающих. Не матерных, – тут же уточнил отец. – Не надо опускаться до уровня простолюдинов, пусть они сами покажут свою культуру окружающим и заработают их презрение.

– Я понял.

– Хотелось бы надеяться… Во-вторых, надо постоянно напоминать о своей Силе! Для начала – однокласснику, потом этому городу, а потом и всему миру! Чтобы все знали, что с Зубовыми лучше не связываться!

С куражом, рожденным восхищенным взглядом сына, Виктор выплеснул в сторону воды дикую смесь из воли и Силы. Это не его работа, есть люди, которые выполнят ее быстрее и качественнее, но урок должен быть подкреплен ярким впечатлением – достаточным, чтобы запомниться на всю жизнь.

Черная поверхность залива пошла ощутимыми волнами, закручиваясь против часовой стрелки – первые минуты медленно, но с каждой секундой все быстрее… она будто бы поднималась в самом центре над водой!

Рядом восхищенно раскрыл рот сын, вцепившись в перила обзорной площадки. Зубов отметил это довольной улыбкой – как и то, что вокруг не оказалось ни одного равнодушного к происходящему. Только охрана дисциплинированно отвернулась от взбесившейся воды, бдительно наблюдая за публикой, – будет им премия.

В небо над портом вытягивалось монструозное черное веретено, сотканное из нефти, собранной волей одного человека с десятка тысяч квадратных метров. Шипела падающая вода, гудел воздух под напором чужой воли, радостно вопил сын, не слыша себя за всеобщим грохотом.

– Подожги его! – наклонившись к уху сына, прокричал Зубов.

– А? – не сразу понял Пашка.

– Поднеси огонь!

– Далеко! – кивнул было сын, но потом мотнул головой, оценив свои силы.

– Я верю в тебя! – хлопнул его по плечу отец, на пределе воли продолжая удерживать заклинание.

– Хорошо, – не подкачал наследник и, упрямо закусив нижнюю губу, зажег над ладонью крохотный огнешар.

«Нормально, – с отцовой гордостью отметил Зубов. – Понимает, что хватит и искры, а так меньше Силы и лучше контроль».

Огненная точка стремительно унеслась к стонущему в небесах веретену, почти сразу же исчезнув из вида – и только по сосредоточенному лицу Пашки было понятно, что огонек еще жив и продолжает движение к цели по прямой.

Момент завершения пути крохотного огонька увидели все в городе – как полыхнул самый край, как огонь узкой лентой достиг вершины, скользнул кольцом вниз и будто бы взорвал огромный факел целиком.