— Да, и, скорее всего, ее примеряли другие люди. Это отвратительно.

Рей всплеснула руками и быстро пошла дальше по коридору. Тори бросила на меня сердитый взгляд из-за плеча, словно это я виновата. Когда она повернулась, что-то вспыхнуло между нами, и, оступившись, я схватилась за перила.

Ее хмурые брови искривились.

— Черт, я не собираюсь тебя бить.

На ее плече появилась рука с бледными пальцами, извивающимися как черви.

— Хлоя? — спросила Лиз.

—Я-я-я… — Я оторвала пристальный взгляд от отчлененной руки. — Я с-споткнулась.

—Послушай…девочка… — мужской голос прошептал мне в ухо.

Лиз спустилась на две ступеньки и дотронулась до моей руки.

— С тобой все в порядке? На тебе лица нет.

— Мне п-п-просто показалось, что я что-то у-у-услышала.

— Почему она так говорит? — спросила Тори у Лиз.

— Это называется заикание, — Лиз сжала мою руку. — Ничего страшного. Мой брат тоже заикается.

— Твоему брату пять лет, Лиз. Многие дети заикаются. Не подростки, — Тори посмотрела на меня. — Ты медленно соображаешь?

— Что?

— Ну, знаешь, это как дли-и-и-ный автобус…, — она раздвинула руки, затем соединила их —…или короткий.

Лиз вспыхнула.

— Тори, это не…

— Ну, она говорит как маленький ребенок, и она похожа на…

— У меня дефект речи, — сказала я, четко и тщательно выговаривая слова, словно медленно соображала она. — Я стараюсь это преодолеть.

— У тебя хорошо получается, — прощебетала Лиз. — Ты сейчас сказала целое предложение и не заикалась.

—Девочки? — миссис Тэлбот выглянула из дверного проема на нижнем этаже. — Вы знаете, что вам нельзя дурачиться на лестнице. Кто-нибудь может пораниться. Занятия начнутся через десять минут. Хлоя, мы все еще ждем информацию от твоих учителей, так что у тебя сегодня нет занятий. Как оденешься, мы обсудим твой график.

* * *

В Лайл Хаусе любят режим так же, как в лагерях дисциплину.

Подъем в 7:30. Поел, помылся, оделся, и в 9:00 тебе надо быть в классе, чтобы заниматься самостоятельной работой, заданной твоими обычными учителями, под надзором мисс Ван Доп. В 10:30 перерыв на легкий перекус — питательный, конечно. Назад в класс. Перерыв на обед в полдень. Снова занятия с 1:00 до 4:30 с двадцатиминутным перерывом в 2:30. Во время занятий — время каждый раз уточнялось — индивидуальная часовая терапия с доктором Джилл; первая у меня состоится сегодня после обеда. С 4:30 до 6:00 у нас свободное время… отчасти. В дополнении к занятиям и терапии у нас еще работа по дому. Судя по списку, много работы по дому. Она должна быть выполнена в течение свободного времени до и после ужина. Плюс ежедневно надо втиснуть тридцать минут физкультуры. Легкий ужин, отбой в 9:00, свет выключается в 10:00.

Питательные перекусы? Сеанс терапии? Список работы по дому? Обязательные физические упражнения? Отбой в девять?

Лагерь звучит гораздо лучше.

Я не должна здесь находиться. Мне здесь не место.

* * *

После того как мы все обсудили, миссис Тэлбот позвонили, и она ушла по делам, обещая вернуться со списком моей работы по дому. Повезло-то как.

Я сидела в гостиной, пыталась думать, но неумолимая жизнерадостность комнаты, в которой я находилась, словно яркий свет, слепящий глаза, не давала сконцентрироваться. Несколько дней среди желтой краски и маргариток — и я превращусь в такого же счастливого зомби, как Лиз.

Я почувствовала укол совести. Лиз радушно приняла меня и, не раздумывая, защитила от наездов своей подруги. Если жизнерадостность — психическое заболевание, то оно и не такое уж и плохое; во всяком случае, лучше, чем видеть сгоревших людей.

Я потерла шею и закрыла глаза.

Лайл Хаус в действительности не был настолько плох. Лучше, чем палаты для буйно помешанных, с бесконечными коридорами, заполненными настоящими зомби. Где шаркающие пациенты так напичканы лекарствами, что их ничто не волнует, не говоря о том, чтобы помыться или одеться. Скорее всего, меня беспокоила именно эта иллюзия уюта. Возможно, я была бы счастливее, увидев уродливые кушетки, белые стены и решетки на окнах. Не было бы никаких ложных обещаний. Хотя, если я и не видела никаких решеток, это не значит, что это место такое же открытое, каким кажется. Такого быть не может.

Я подошла к окну, выходящему к главным воротам. Закрыто, несмотря на солнечный день. Здесь есть прорезь, куда, вероятно, вставляется щеколда, чтобы его открыть. Я посмотрела на улицу. Много деревьев, тихие улицы и старинные здания на больших участках. Никаких электрических заборов. Никаких знаков «ЛАЙЛ ХАУС ДЛЯ СУМАСШЕДШИХ ДЕТЕЙ» на лужайке. Все совсем обыкновенное, хотя, подозреваю, схвати я стул и разбей окно, сразу бы зазвучала сирена.

Кстати, а где она?

Я вышла в коридор, поглядела на парадную дверь и увидела мигающую сигнализацию. Никаких попыток ее скрыть. Я думаю, это напоминание. Это место может и похоже на дом, но не пытаетесь выйти через парадную дверь.

А что насчет черного входа?

Я вошла в столовую и посмотрела на видневшийся большой участок, с таким же большим количеством деревьев, как и спереди дома. Сарай, шезлонги и парк. Футбольный мяч на деревянном стуле и баскетбольное кольцо над цементной площадкой: значит, сюда мы можем выйти — скорее всего, как раз для тех "тридцати минут физических упражнений". Интересно, а территория просматривается? Я не заметила камер, но окон здесь было достаточно, чтобы медсестры могли спокойно следить за нами. И забор шести футов высотой был хорошим средством устрашения.

— Пытаешься найти выход?

Я обернулась и увидела мисс Ван Доп. В ее глазах блестели смешинки, словно вся эта ситуация ее очень забавляла, но лицо оставалось серьезным.

— Н-нет. Я лишь осматривалась. Когда я одевалась, то заметила, что на мне нет кулона. Скорее всего, я оставила его в больнице, и хочу убедиться, что мне его вернут. Он особенный.

— Я сказала твоему отцу, чтобы, пока ты находишься здесь, кулон остался у него. Мы не одобряем украшения. Теперь что касается твоего "осматривалась"… Другими словами, хорошая попытка отвлечь мое внимание, но она не сработала.

Мисс Ван Доп выдвинула стул и придвинула его ко мне. Я села.

— Уверена, что ты видела систему безопасности на парадной двери, — сказала она.

—Я — я не…

— Пыталась сбежать. Я знаю, — она слегка улыбнулась. — Большинство наших учеников не те подростки, которые убегают из дома, если только не пытаются этим привлечь внимание окружающих. Они достаточно умны и знают, что, в любом случае, снаружи хуже, чем здесь. И что здесь не настолько все плохо. Не мир Диснея, конечно, но и не тюрьма. От нас пытаются сбежать, чтобы повидать друзей, вот и все. Не то чтобы нечто серьезное, но родители ожидают от нас лучшее обеспечение безопасности; но, в то же время, мы гордимся созданной уютной атмосферой. Я считаю, что просто с самого начала необходимо определить пределы дозволенного.