Штерн уставился на голубоватый цифровой индикатор DVD-проигрывателя, как будто причина его душевных мук таилась в серебряном металлическом аппарате.

– Я хочу, чтобы вы взялись за дело Симона. Если бы вы знали, кто я, то поняли бы, почему не могу сделать это сам. Поэтому вы должны стать его адвокатом. Выясните, откуда мальчик узнал о трупе.

Голос тихо рассмеялся.

– Но так как я знаю, что адвокаты никогда не работают без гонорара, делаю вам деловое предложение. Примете вы его или нет, полностью зависит от того, как ответите на мой вопрос, господин Штерн: верите ли вы в переселение душ?

На экране появились помехи в виде снега, какие бывают у старых черно-белых телевизоров с плохо настроенной комнатной антенной. Потом качество изображения резко улучшилось. Фабричные руины исчезли. Если верить высвечивающимся цифрам, новые яркие кадры были сделаны лишь несколько недель назад. Тошнота Штерна усилилась. За исключением года это была точная дата рождения его сына.

– Ну как, вы его узнаёте?

Загорелый мальчик со слегка вьющимися волосами до плеч был без рубашки, его обнаженный торс украшало только черное коралловое ожерелье. Он знал, что его снимают, и с нетерпением смотрел в камеру. Неожиданно он поднялся со стула, немного неуклюже, и убежал. У Штерна остановилось сердце, когда он заметил пятнышко на спине мальчика. Темно-фиолетовое родимое пятно на левом плече. В форме сапога. «Этого не может быть. Это невозможно!»

Щеки Роберта горели, как после пощечины. Мальчик с чертами лица, которые казались ему чужими и одновременно такими знакомыми, вернулся с ножом в руке. Кто-то за кадром, видимо, что-то ему крикнул. Он смущенно заулыбался, сделал глубокий вздох и выпятил свои полные губы. Теперь камера сместилась сантиметров на двадцать вниз и показала именинный торт, который стоял на столе. Шварцвальдский вишневый торт. Ребенку понадобилось две попытки, чтобы задуть десять свечей, торчащих из крема.

– Посмотрите на него внимательно, господин Штерн. Подумайте о последних кадрах, на которых вы только что видели Феликса. Вспомните о маленьком гробике, который сами несли к могиле. И затем ответьте на один очень простой вопрос: вы верите в жизнь после смерти?

Роберт поднял руку: на мгновение ему очень захотелось прижать пальцы к матовому экрану. Пульс зашкаливал, и Роберта охватило нереальное ощущение, что он смотрится в омолаживающее зеркало.

«Неужели?.. Этого не может быть. Феликс умер. Он был холодным, когда я забрал его у Софи из рук. Я сам его похоронил и…»

– Глядя на это видео, можно засомневаться, не так ли?

«…и видел, как он умер. Только что!»

Штерн сдавленно кашлянул. От ужаса он задержал воздух, но теперь его легкие требовали кислорода – а невероятные картинки безжалостно мелькали дальше. Мальчик на экране разрезал торт.

«Но это может быть только… Это просто совпадение».

Десятилетний мальчик был левшой. Как Роберт.

Штерна начало трясти. Он как будто смотрел на уменьшенную копию самого себя. Точно так он выглядел, когда был маленьким мальчиком. Совпадало абсолютно все. Волосы, чуть широко расставленные глаза, немного выдающийся подбородок, ямочка, появляющаяся при улыбке только на правой щеке. Если он поищет в подвале и вытащит из коробок старые фотоальбомы, то обязательно найдет пожелтевший снимок, на котором точно так же смотрит в камеру. Тогда, в десятилетнем возрасте.

«И у него есть родимое пятно».

Сейчас оно, конечно, больше. Но пропорции и форма точно соответствовали родинке, которую обнаружила Софи, когда впервые взяла голенького Феликса на руки.

– Вот наше предложение.

Голос снова требовал внимания Штерна и звучал еще жестче, чем до этого.

– Я дам вам ответ в обмен на ваш ответ. Вы скажете мне, кто зарубил топором этого мужчину пятнадцать лет назад, а я открою вам, существует ли жизнь после смерти.

На этих словах мальчик-именинник исчез, и Роберт снова перенесся в ярко освещенный зал отделения новорожденных. Два стоп-кадра сменяли друг друга с ужасной методичностью. Феликс в своей кроватке. Сначала живой, потом мертвый.

– Найдите убийцу и получите имя и адрес мальчика, которого только что видели.

Живой. Мертвый. Живой…

Штерн хотел встать, чтобы излить в крике свою боль, но у него не было сил.

Мертвый.

– Ответ за ответ. Позаботьтесь о Симоне. Терапевта мы берем на себя. У вас пять дней. И ни часом больше. Если не уложитесь в этот срок, то больше ничего не услышите от меня и никогда не узнаете правду. Ах да. Еще кое-что.

В голосе звучала скука, с которой в конце рекламы какого-нибудь лекарственного средства предупреждают о рисках и побочных действиях.

– Не обращайтесь в полицию. Если вы это сделаете, я убью близнецов.

Потом экран погас.

– Ты выпил?

Софи стояла босиком в коридоре перед спальней, откуда выскочила с телефоном, чтобы не разбудить мужа. Патрику, который через несколько часов вылетает в командировку в Японию, нужно выспаться. Кроме того, уже глубоко за полночь, и Софи пришлось бы что-то выдумывать, спроси он, почему бывший муж звонит посреди ночи, хотя в последние годы не удосуживался даже поздравить ее с днем рождения.

– Прости за беспокойство. Я знаю, дети уже спят. У них все в порядке?

Хотя он и не отреагировал на ее вопрос, Софи услышала ответ в его голосе: он звучал ужасно.

Да, конечно, у них все хорошо. Они спят. Глубоко и сладко, как все нормальные люди в это время. Какого черта тебе нужно?

– Сегодня я кое-что… – Роберт осекся и начал снова: – Мне очень жаль, но я должен тебя кое о чем спросить.

– Сейчас? Это не может подождать до утра?

– Это и так уже слишком долго ждет.

Софи остановилась на сизалевом половике по пути в гостиную.

– О чем ты? – Время суток, голос Роберта, намеки – абсолютно все в этом телефонном звонке встревожило ее, поэтому неудивительно, что Софи озябла, тем более что спала она в одной только футболке и трусиках.

– У тебя тогда были сомнения, что…

Софи закрыла глаза, пока Роберт продолжал говорить. Никакое другое слово не вызывало у нее столько негативных эмоций, как «тогда». Особенно когда его произносил мужчина, который забрал у нее из рук Феликса.

– Я имею в виду, ведь не было никаких причин…

– Куда ты клонишь? – Она начинала злиться.

– Во время беременности ты не курила, Феликс был не слишком тепло одет и находился в «конверте», который исключает положение лежа на животе.

– Я сейчас повешу трубку.

Софи не понимала, зачем Роберт разбудил ее, чтобы перечислить факторы риска внезапной детской смерти. Хотя за этим мистическим собирательным понятием стоит около сорока процентов всех случаев смерти среди детей грудного возраста, ее причины были почти неизвестны. Что неудивительно, если относить к этой категории каждый необъяснимый случай смерти внешне здорового младенца.