Кроме того, столкновение с укреплениями Вильно заставило короля задуматься о создании мощной осадной артиллерии. Хотя бы штучно. Речь, понятное дело, шла не о бомбардах, популярных в те годы, а о 40-48-фунтовых длинноствольных серпентинах для пролома стен в сочетании с мортирами. Причем последние без производства гранат были бесполезны, что автоматически поднимало вопрос о чугунном литье. Которого пока еще не было. Да, им занимались, но… выполнять работу не значит ее выполнить.

Третьим весьма немаловажным вопросом было перевооружение гусар каким-нибудь огнестрельным оружием вместо луков. Анализ битвы при Вильно показал крайне низкую боевую эффективность луков в современной войне. Да, на психику они все также давили, но урона от них — слезы, особенно по мало-мальски укрытой доспехами пехоте или коннице.

Но фитильные «стволы» кавалерии не дашь. А других замков у Иоанна не имелось. Из-за чего требовалось их как можно скорее «выдумать». Строго говоря, в 1477 году нигде в мире никто не знал ничего кроме фитильной инициации выстрела. Что ни коим образом не оправдывало короля и не позволяло закрыть глаза на проблему низкой эффективности конных лучников.

Звучали даже предложения сделать их конными арбалетчиками. Но толку от этого Иоанн не видел. Ибо стреляли арбалеты редко и недостаточно продуктивно. Мощных-то всадникам не выдашь.

Конечно, можно было и луки оставить, сохранить все как есть. Но эффективность их стрелкового боя получалась чрезвычайно слабой. Против татар еще куда ни шло, ибо те имели очень слабое прикрытие доспехами. Но с татарами король ныне не воевал. Основной противник находился на западе. И пользы от этих луков оказывалось не больше, чем от баяна в стойле у козы.

В общем — боль и печаль.

В очередной раз поднимался вопрос хозяйствования в степи, что было жизненно важно для ханов. Ведь набеговая экономика стала невозможна. Да, Иоанн ее частично канализировал, направив на Литву, Польшу и юго-восточное направление. Но как-то компенсировать прекращение грабежей Руси ему требовалось. Ведь Литва с Польшей крепко оборонялись от таких набегов, а грабить нищую степь на юго-востоке дело бестолковое по определению.

Король раз за разом предлагал разводить в степи тонкорунных овец — мериносов. Всем это очень нравилось. Но была проблема. Этих овец требовалось еще как-то добыть, закупив в Бургундии. А товар это стратегический и переговоры с купцами из Фландрии шли пока безрезультатно. Из-за чего его предложение продолжало оставаться благим пожеланием на тему, как жить хорошо и богато. Но делать-то что-то все равно требовалось. Поэтому, в качестве временной меры, Иоанн предложил организовать регулярную пограничную службу степных дружин с выплатой им жалование от короля. Для чего их требовалось свести в роты и упорядочив переписать.

Ну и, наконец, те же самые ханы подняли вопрос о выплатах за полон. Ведь татары в 1476 году выводили из Великого княжества Литовского население — крестьян и посадских, угоняя их в Поволжье. И заселяли их от Минас Итиля в устье Волги до Юрьева-Камского на слиянии Волги с Камой. Где эти вынужденные переселенцы и пытались как-то обжиться.

Король положил за каждого доведенного туда человека в здравии по два «волка[3]», а за больного — один. Вне зависимости от пола и возраста. За увечного же не давали вообще ничего. Из-за чего татары угоняли на Волгу только молодых за здоровых и старались вести их осторожно. Но положил он эти монеты на словах, а на деле, как дошло дело платить, отправил на Волгу учетчиков, которые начали вести перепись населения. И уже по факту наличия переселенцев платил татарам. С ледоставом процесс этот переписи приостановился, что вызвало немало возмущения у вассалов…

—Перемрут же людишки!— Возмущался Тимур-хан.— От бескормицы и морозов. И вои мои волков не получат.

—А вы их что, без скарба и припасов гнали? Я ведь как постановил?

—Все одно — зима в степи — не для этих неженок. Перемрут с непривычки.

—И что ты хочешь от меня?

—Заплати по заявленному.

—Как я тебе могу заплатить за несчитанный и не принятый товар? Вон, под Юрьевом-Камским твои ухари заявили, что пригнали тысячу двести семнадцать человек. А сколько их там оказалось? Семьсот одиннадцать. Куда остальные делись?

—Передохли.

—А отчего они передохли? Август же был. Конец. И рыба ловилась, и какие-никакие, а запасы имелись.

—Почем мне знать?— Развел руками Тимур-хан.

—Так может твои люди тебя обманули и привели туда меньше полона?

—А если учетчики твои врут?

—Им какой в том резон?— Усмехнулся король.— Им наоборот надо завышать число полонян сверх меры, да разницу себе в карман класть. Занижать им выгоды нет. А твоим завышать — сплошная польза.

Тимур-хан нахмурился.

—И такие расхождение повсеместно. Что вызывает у меня вопрос — это ты меня дуришь или твои воины решили выставить тебя дураком передо мной?

Тишина. Все три хана молчали.

—Не хочешь ничего сказать?

—Пусть учетчики твои и далее перепись ведут.— Тихо произнес Тимур-хан.— Коли кто подохнет, то, стало быть такова судьба.

—Ты заявил, что твои ухари увели на Волгу семьдесят три тысячи двести пятнадцать человек. Да еще восемьдесят девять тысяч пятьсот девять привели твои племянники. Учетчики показывают, что слова ваши расходятся с делом в средним на две пятых. Я готов вам прямо сейчас выплатить всю сумму, но только из расчета за три пятых названного вами количества. И закрыть в этот раз глаза на эту проказу, приняв во внимание то, что твои люди просто не умеют считать. Людей считать, не деньги. С деньгами у них все в порядке. Такое решение вас устроит?

—Вполне,— охотно согласились все три хана.

—Три пятых от названного вами количества это девяносто семь тысяч шестьсот тридцать четыре человека,— прочитал по бумажке Иоанн.— Из них тридцать семь тысяч двести семь — здоровых. Что дает нам шесть тысяч семьсот сорок два рубля и один волк сверху[4]. Так?— уточнил король у казначея.

—Все верно,— кивнул глава казначейского приказа.— Из них тысяча двести рублей и семнадцать волков уже выданы.

—Вот разницу им и возмести.

—Слушаюсь…

Сумма в общем-то небольшая на фоне тех средств, которые король сумел захватить во время последней военной кампании. Но татары во время того набега неплохо пограбили. Да и фактор обмана играл немаловажную роль. Раз спустишь — потом только так вести себя и станут. Понятное дело, что даже такая сумма для них — немало, приходясь примерно по рублю на каждого участвовавшего в набеге татарина.

Но ведь не все занимались выводов людей на восток. Хорошо если тысяча, группами по двадцать-тридцать человек. Из-за чего на каждого участника такой ловли выходило уже рублей по шесть-семь. Куда как лучше. Ведь чистая прибыль одного крестьянина, что пашет на земле доброй-угожей порядка рубля в год. И, имея пятнадцать таких трудяг, поместный дворянин спустя век мог выезжать конно, бронно и оружно. Причем с двумя конями. Да, выжимал при этом помещик из крестьян все соки. Но выезжал же. А тут степной дружинник. Для него эти шесть-семь рублей и за пару лет не собрать. Поэтому в целом он должен был остаться доволен. Если, конечно, хан не зажмет слишком уж большую сумму себе. Но ведь на Москве бывают не только ханы, но и чины поменьше встречаются. Поэтому король задумал о этой выплате заявить публично. Чтобы расположить простых степных дружинников к себе в случае чего. Он-то им денег выдал, он-то молодец…