Джулия всплеснула руками, с восторгом слушая мать. Она горела желанием «выезжать». Она говорила об этом нам с Касси. Балы, банкеты... веселье... и армия поклонников, жаждущих заполучить ее руку.

Я слышала, как однажды мисс Логан, которая разбиралась в этих вещах, говорила с мисс Эвертон.

– Ну, конечно, это торжище, где все уже сказано и сделано... и это портит все удовольствие. Понимаете, это тот случай, когда за человека говорят его деньги... и деньги решают все.

Так, значит, Джулию вывозили на ярмарку невест, чтобы продемонстировать, что она имеет в активе. На одной чаше весов сосредоточивались ее молодость и красота (а она могла быть очень привлекательной, когда бывала в хорошем настроении) и страстное желание выйти замуж, а на другой – ярлык «Сделка», утяжеленный словом «деньги».

– Я слышала, что графиня Бэллэдер может помочь в таком деле, – сказала леди Сэланжер. – Бедняжка, ей так нужны деньги – теперь, когда умер граф. Он оставил ее практически без пенни... Игрок, говорят... и пьяница... промотал все свое состояние, и после его смерти все это выплыло наружу. Бедная графиня. Конечно, она не совсем то... для первого выхода. Актриса или что-то я этом роде. Она была у графа третьей женой, он начал впадать в детство, когда женился на ней. Да, теперь ей приходится зарабатывать на жизнь таким способом. Ее услуги стоят дорого, но она очень помогла Марии Крэнли. Та была такой простушкой, а как удачно вышла замуж... благодаря деньгам, конечно, а не голубой крови.

Я не удержалась от замечания, что, вероятно, деньги приносят больше пользы, чем голубая кровь.

– Да, это так, Ленор. Ты не подложишь мне еще одну подушку под спину? Так лучше. Я так устала. И уронила свой веер. Ох, вот он. И еще чашечку чая, Ленор. Убери эту булку. О, дорогая, кажется, она раскрошилась по всему полу. А это что, пирожное «Мадейра»? Я съем кусочек... Нет. Думаю, мне лучше попробовать фрукты. И побольше сливок, пожалуйста. Да, графиня подойдет идеально. Она хорошо знает свет, а ее происхождение... сделало ее пробивной... и практичной. Но, похоже, что все об этом забыли, и имя Бэллэдер на хорошем счету. Это такая трагедия, что я, твоя мама, Джулия, не могу сделать для тебя то, что должна была бы сделать.

Потом она начала обсуждать, какие понадобятся платья.

– Нужно будет попросить мадам Клермонт прийти ко мне посоветоваться. Так много всего предстоит сделать. Даже не знаю, как я со всем этим справлюсь.

Я не сдержала улыбку, зная, как мало придется беспокоиться леди Сэланжер, которая прекрасно понимала, что за нее все сделают другие.

Почти все разговоры вертелись вокруг Джулии. Бабушка тоже волновалась из-за платьев, которые она должна была сшить для нее. Она сделала много набросков на бумаге. Я тоже придумала один фасон. Бабушка обещала вынести его на суд вместе с остальными, но ничего не сказала до окончательного выбора.

Почти каждый день мы вместе отправлялись верхом на прогулку – Джулия, Касси и я. Когда мы были втроем, нам разрешали обходиться без грума, который должен был следить, чтобы мы не ездили дальше деревни Брэнчс Барроу с одной стороны и Кингз Амз – с другой.

Мы хорошо изучили лес в пределах пяти миль вокруг, но дальше этой границы можно было легко заблудиться, поэтому мы не решались заходить за нее.

Никогда не забыть мне ужас, который мы пережили в тот день. Мы ехали через лес, и все вокруг дышало спокойствием. Солнце, пробиваясь сквозь листья, рисовало узоры на траве, в воздухе стоял чудесный запах сырой земли. Джулия всю дорогу болтала о предстоящем выходе в свет, что в последнее время вошло у нее в привычку. Касси была задумчива, возможно, ее мучили опасения, не придется ли и ей когда-нибудь пройти через это. Меня не беспокоили подобные страхи. Даже не знаю, радовало это меня или огорчало. Думаю, бабушка надеялась, что меня попросят разделить первый выход в свет... пусть не Джулии, но хотя бы Касси, который, как я предполагала, не должен был стать таким выдающимся событием.

Мы приближались к озеру и уже почти достигли его, когда я услышала шумные возгласы и взрывы хохота.

– Наверное, мальчишки из деревни разыгрались, – предположила Джулия, – это их любимое место.

Наконец они заметили нас. Едва ли их можно было назвать детьми – скорее, это были подростки лет шестнадцати-семнадцати. Мы поехали вперед во внезапно наступившей тишине. То, что я увидела, поразило меня. Перед нами стоял привязанный к дереву Вилли.

– Вилли, что ты здесь делаешь? – закричала я.

Ребята, их было шестеро, несколько секунд смотрели на нас. Я почувствовала, что здесь происходит что-то дурное, прежде чем поняла, что они здесь делали.

– Они из Дома, – закричал один из них, и они врассыпную бросились наутек.

Я спрыгнула с лошади и подошла к Вилли. Он потерял дар речи: пытался что-то сказать нам, но не мог. На лице его застыло выражение ужаса. Джулия и Касси тоже приблизились к нему.

– О, смотрите, – Джулия указала куда-то в сторону. И теперь я увидела. Это была дворняжка, привязанная к другому дереву. На шерсти у нее запеклась кровь. Она не шевелилась.

Я развязала Вилли.

– Что случилось? – спросила я.

Вместо ответа он подбежал к своей собаке и взял ее на руки. Она не издала ни звука и ничем не выдала, что узнает его; я поняла, что она мертва. Эти мальчишки убили ее.

– Расскажи нам, что произошло, – попросила Джулия.

Но он по-прежнему не мог говорить. Мальчик стоял, прижав к себе собаку. Я заметила, что одна нога у нее сломана.

– Вилли, – мягко обратилась к нему Касси, – пожалуйста, что здесь случилось?

Вилли покачал головой, совершенно убитый своим горем.

– Это мальчишки, – сказала Джулия, – ох, какие же негодяи. Вилли, почему они это сделали?

Но разговаривать с ним было бесполезно. Он думал только об одном: его собака умерла.

Никого на свете Вилли так не любил, как эту собаку; и никто не был так привязан к мальчику, как эта маленькая дворняжка. Они нашли друг друга, были нужны друг другу и жили друг для друга. И вот теперь она бессмысленно убита безголовыми мальчишками с единственной целью – причинить боль беспомощному животному и бедному пареньку, которого они считали низшим существом.

Я не знала, как мы сможем его утешить.

Касси молча плакала. Наверное, это помогло ему понять, что нам небезразлично его горе.

– Вилли, – взмолилась я, – если бы ты попытался объяснить нам что случилось...

Он вдруг заговорил.

– Мы были у озера... сидели... смотрели. Они пришли и стали смеяться над нами. Я не смотрел на них. Потом один сказал: «Ах, значит, тебе так нравится это озеро? « И они взяли меня и попытались бросить в воду.

Он посмотрел на собаку, лежавшую у него на руках, и продолжал:

– Она укусила его... когда он дотронулся до меня... она укусила его.