только величайшим умам, да и они обычно достигают этой цели лишь в преклонном возрасте. Но если бы Высшее было доступно всем без различия, то оно не было бы тогда Высшим. Вот почему философия есть благороднейшее занятие, какому только может посвятить себя человек.

20. Что же касается отношения философии к религии, то религия составляет, несомненно, предпосылку философии; кто не был предварительно предан закону и религии, тот не может проникнуть в святилище истины. Но религия содержит истину только в образах; философ должен стремиться к познанию чистой истины. В таком углублении познания и состоит свойственная философу религия, ибо нет культа, более угодного Богу, как познание Его творений, которое ведет к познанию Его Самого в полноте Его существа.

21. Бессмертие души, по мнению Аверроэса, с философской точки зрения является химерой. Ведь индивидуальная душа, как мы знаем, не отличается существенно от души животных. Во всех своих функциях она связана с телесным организмом. Ее нельзя, следовательно, представлять себе в виде бытия нематериального, а если она не есть таковое, то не может быть и лично бессмертной. Только всеобщий разум, единый во всех людях, бессмертен в своем объективном единстве, но не индивидуальная душа. Не отдельный человек, а род человеческий как таковой вечен и непреходящ. Рассказы о загробной жизни и о наших судьбах по смерти – пустые басни.

22. Этот вывод противоречит, конечно, учению религии. Но его надо удержать только в качестве философской истины; с точки зрения религиозной веры следует признать за истину противоположное учение. Единство интеллекта во всех людях, из которого вытекает смертность индивидуальной души, есть необходимый вывод философского исследования; как таковой, но только как таковой, он должен быть удержан. С точки зрения веры Аверроэс признает истинным противоположное. То же самое правило должно соблюдаться во всех тех случаях, где философия сталкивается с религией. Выступать враждебно против религии философ никогда не должен.

23. Вот что можно сказать об Аверроэсе. Нам остается еще бросить взгляд на старшего современника его, Абубацера (Ибн-Туфайль), который, как говорят, состоял в дружественных отношениях с Аверроэсом. Родился он в Андалузии в 1100 г. и был известен как врач, математик, философ и поэт. Умер в Марокко в 1185 г. Он написал сочинение, озаглавленное «Haji Ibn Iokdahn», т. е. «Живущий, сын бодрствующего». Эйхгорн издал его в 1783 г. в немецком переводе под заглавием «Der Naturmensch (Естественный человек)»[10]. Это произведение – философский роман. В нем рассказывается, как один человек (Ибн-Иокдан), с юных лет живя на необитаемом острове, вполне самостоятельно достиг истинного познания и даже возвысился до его высшей ступени – до познания созерцательного.

24. Интересен рассказ о том, как этот одинокий человек дошел сначала до познания умопостигаемых форм тел, потом до познания Бога и души, как практиковал он различные искусственные способы – вершение по кругу, сидение в течение целого дня с опущенной головой и закрытыми глазами, чтобы привести себя в состояние экстаза и возвыситься таким образом до непосредственного созерцания Божества. Мы не можем здесь, конечно, останавливаться на деталях романа; скажем только, что Иокдан счастливо достигает высшей ступени познания и что он получает возможность по собственному желанию приводить себя в состояние экстаза.

25. Что же касается тенденции романа, то она сводится к стремлению показать, что естественное постепенное развитие человеческого познания ведет к тем же самым результатам, что и религия, но религия в символической оболочке предлагает то, что на высшей ступени человеческого познания созерцается в своей абсолютной чистоте. В заключение своего романа автор рассказывает, что когда случайно один чужестранец (Азал) прибыл на остров и стал излагать Иокдану учения Корана, а Иокдан описал ему свои собственные мистические откровения, то оба к своему удивлению увидели, что они друг с другом совершенно согласны.

По возвращении к обществу Иокдан удостоверяется, на основании собственного опыта, что пророк должен излагать свое учение в символической форме вследствие совершенной неспособности народа воспринимать истину, выраженную не в образах, а каким-либо иным путем.

2. Арабская религиозная философия Учение мотекаллеминов и мотазилитов

1. Выше было уже сказано, как и каким образом позитивная догматика арабов в борьбе против еретических «философов» мало-помалу превратилась в своего рода религиозную философию, имевшую своей целью обосновать философски главнейшие тезисы Корана. Сюда относятся: сотворение и начало мира, единство и бестелесность Бога, множественность Его атрибутов, Провидение, понимаемое в смысле безусловного рока, и воскресение тела.

2. Но для построения подобных доказательств мотекаллемины совсем не были намерены становиться на точку зрения аристотелевской метафизики; да оно и понятно: ведь именно на основе метафизики Аристотеля «философы» добыли результаты, противоречащие данным Корана, – учение о вечности мира, ограничение божественного Провидения, отрицание множественности божественных атрибутов и т. д. Напротив, мотекаллемины понимали, что для достижения намеченной цели им следует положить в основу своего учения иные метафизические принципы. Итак, посмотрим, каковы были эти метафизические принципы мотекаллеминов. Моисей Маймонид в своем «Moreh Nevochime» (Ps 1. c. 73, 74) делает следующее сообщение относительно этого.

3. Сущность тел, по мотекаллеминам, сводится не к материи и форме, а к атомам. Тело в сущности есть только собрание и соединение атомов. То, что мы называем рождением, есть соединение, а то, что мы называем разрушением, есть разделение атомов. Соответственно этому тело как таковое не есть субстанция, но только соединение субстанций; а субстанциями, в собственном смысле, являются атомы. Но так как они в качестве атомов неделимы, то и не обладают количеством. Количество возникает как результат их соединения в тела. Поэтому же и акциденции принадлежат не телу как таковому – ибо оно не есть субстанция, но его атомам. Как снег бел потому, что белы все его частички, так и тело, например, живет только благодаря тому, что живут его части или атомы, только благодаря тому чувствует, что чувствуют все его атомы, и т. д.

4. Все атомы однородны, между ними нет никакого специфического различия. То же самое нужно сказать и о телах, состоящих из атомов. Нет никаких определенных специфических природных свойств, которыми телесные существа отличались бы друг от друга. Между индивидами различных родов, в сущности, нет большего различия, чем между индивидами одного рода. Все различие телесных вещей может быть лишь акциденциальным: одни акциденции обусловливают его. И именно поэтому нет естественных или специфических акциденций, которые были бы присущи тому или иному атому по преимуществу, но с каждым атомом может связываться любая акциденция.

5. Однако никакая субстанция не может быть без акциденций. Как акциденцию без субстанции, так и субстанцию без акциденции мыслить нельзя. Если субстанции не присуща положительная акциденция, то eo ipso ей свойственно отсутствие