Спутник Анастасии так стремительно зашагал по улице, что ей пришлось чуть ли не бежать следом. Девушка все старалась получше разглядеть юношу, неподвижно висевшего на плече Хока, но шли они слишком быстро, да и вокруг совсем уже стемнело. Когда они подошли к гостинице, Хок остановился, не спеша спрятал револьвер в кобуру и бросил на Анастасию внимательный взгляд:

– Сделайте любезность, войдите первой и отвлеките хозяина.

– Что?

– Вы же слышали – войдите в гостиницу и...

– А как я?..

– Черт возьми! Да сами знаете, как! Заговорите ему зубы, чтобы он ничего не заметил.

– Послушайте... – начала Анастасия.

– Индейцев в гостиницы не пускают, а я хочу отнести парня к себе в номер. Так вы отвлечете хозяина, или мне придется его застрелить?

Анастасия не поняла, шутит он или говорит серьезно. Шутливых ноток в его голосе она не заметила и поэтому решила не испытывать судьбу.

– Хорошо. Я войду и...

– Отлично. И пожалуйста, поторопитесь.

Постаравшись придать себе беспечный вид, Анастасия деревянной походкой направилась к конторке. Ей казалось, что все в вестибюле смотрят только на нее. Хозяин поднял на девушку глаза и тут же расплылся в любезной улыбке.

Пару раз кашлянув, Анастасия нерешительно заговорила:

– Я забыла, то ли мама забрала ключ от нашего номера с собой, то ли нет. Вы не взглянете?

– Конечно! Как вам показался ужин?

– Очень вкусно! За последние дни... Да что я говорю – недели! – ничего лучше не ела.

– Я рад... очень рад, – протянул хозяин, откровенно разглядывая свежее личико Анастасии.

– А ключ... может, посмотрите? – решилась напомнить девушка.

– Ключ? Ах да, ключ...

Хозяин повернулся к Анастасии спиной и принялся рыться в ячейках ящика для ключей. Хок на цыпочках прокрался мимо и едва успел со своей ношей подняться по лестнице на второй этаж, как хозяин обернулся к Анастасии и с сожалением развел руками:

– Не нашел. Должно быть, ключ у вашей мамы. Что я еще могу сделать для вас?

– Большое спасибо. Больше ничего не надо, – улыбнулась Анастасия и заторопилась наверх.

Хок стоял в коридоре и, удерживая одной рукой на плече то и дело сползавшее безжизненное тело юноши, другой неловко ковырялся ключом в замке, пытаясь открыть дверь в свой номер.

– Дайте я открою, – подлетела к нему Анастасия.

– Тише, – прошипел Хок. – Если кто услышит...

Анастасия торопливо забрала у Хока ключ, отперла дверь и, когда они вошли, поспешно захлопнула ее за собой. Пока она зажигала лампу, стоявшую на столике у кровати, Хок осторожно положил мальчика на постель. Мягкий свет залил комнату. Анастасия подошла к Хоку и посмотрела на распростертое перед ними тело.

На вид мальчику было не больше двенадцати. Волосы у него были длинные, цвета воронова крыла. Кожа такого же, как и у Хока, бронзового цвета, только еще темнее. Одет он был в рубаху из оленьей кожи и грязные джинсы, поверх которых была повязана кожаная набедренная повязка. На лице виднелись синяки, из носа текла кровь, а губы были совершенно разбиты.

Анастасия взглянула на Хока, увидела у него в глазах неприкрытую тревогу и, бросившись к умывальнику, налила в таз воды, намочила в нем чистую тряпку и вернулась к раненому. Отодвинув Хока в сторону, девушка присела на край постели и начала осторожно обтирать лицо мальчика, изо всех сил стараясь не делать ему больно. Тем не менее мальчик застонал. Анастасия сочувственно поморщилась:

– Бедняжка. Неужели кому-то захотелось так избить ребенка?

– Он же индеец. Что еще нужно? – негромко ответил Хок и потрогал зубчик серебряной шпоры в кармане своего сюртука.

Анастасия подняла на него глаза, потом перевела взгляд на мальчика.

– Признаться, я удивлен, видя, как вы за ним ухаживаете. В конце концов...

Анастасия перестала хлопотать над разбитым лицом мальчика и недоуменно посмотрела на Хока:

– Что вы такое говорите?

– Ведь вы из бывших рабовладельцев? А с рабами обращаются не лучше, чем с индейцами.

Анастасия открыла было рот, чтобы возразить ему, но не сказала ничего. Когда у отца на полях работали рабы, она была совсем еще юной. Тогда-то она и научилась перевязывать и исцелять раны и утешать страдающих – рабы часто нуждались в помощи. Что же ей сказать Хоку? Ведь она действительно жила на плантации, пусть и недолго.

– Лично у меня рабов не было никогда. А если я могу чем-то помочь человеку, я всегда помогу. И какого цвета его кожа, мне все равно, – собравшись с мыслями, ответила она наконец.

Девушка поднялась на ноги, желая оказаться сейчас подальше от Хока с его обвинениями, и бросила окровавленную тряпку в таз. Все, что можно было сделать для мальчика, она сделала. Теперь для него лучший лекарь – это сон.

Неожиданно Хок шагнул к Анастасии и, чуть склонив голову, пристально посмотрел ей в глаза:

– Это правда? Вам все равно, будь это индеец, или негр, или...

– Конечно, все равно. Я вас не понимаю. Сначала вы обвиняете меня в ненависти к неграм и индейцам, а теперь...

– Я приношу извинения. Просто вы меня удивили.

– Пожалуй, я вернусь к себе в номер, если только вы не хотите, чтобы я посидела с мальчиком. Ночью ему может понадобиться помощь.

– Не надо. Все обойдется. Не вмешайся я тогда, досталось бы ему крепко. Глупыш. Надо знать, с кем связываться. Я вас провожу.

– В этом нет никакой необходимости. Я и сама...

– Хватит со мной пререкаться! – резко оборвал ее Хок, схватив за плечи и слегка тряхнув.

Анастасия попыталась высвободиться, но он лишь сильнее сжал ее плечи.

– Послушайте, Хок, нет никакой нужды... – начала она.

– Да вы сущее наказание, Анастасия! – воскликнул Хок и привлек девушку к себе. – Куда ни глянешь – одни колючки!

– У меня? Колючки? – против воли рассмеялась девушка. Он рассмеялся ей в ответ низким грудным смехом.

Они стояли, слегка касаясь друг друга, и Анастасия почувствовала, как от смеха его грудь слегка подрагивает и дрожь эта сладостными волнами расходилась по всему ее телу. Анастасия понимала, что затевает опасную игру, но ей отчего-то стало все равно, лишь бы длился этот миг.

Хок привлек ее еще ближе и прошептал ей на ухо:

– Анастасия, вы прямо кактус какой-то. Но если мужчина сумеет пробраться мимо ваших шипов, то сможет утолить жажду.

У нее перехватило дыхание. Может статься, он прав. Но отнюдь не всякому мужчине дано пробраться мимо ее шипов, разве что вот этому...

– Анастасия... А я могу пробраться мимо ваших шипов? – Слова были произнесены мягко, но где-то в глубине их еле слышно звенела сталь.