На самом деле, двое игроков прекрасно знали двух других и играли на пару, хоть и не подавали вида. Встречу им всем устроил знакомый дилер у себя на квартире, получив обещанные деньги, он не распрощавшись сразу же удалился.

Все четверо смуглые брюнеты, с прилизанными волосами от лоснившегося геля. Один из них с мрачным выражением лица и тонкими губами, с подозрением следил за всеми, каждый раз резко вскидывая голову после раздачи и мимолётного обзора своих карт. Звали его Маттео Паоли. Прямо напротив него сидел немолодой мужчина с мясистым носом, суровым лицом и воровато бегающими по сторонам глазами. Он отзывался на имя Данко Зурало. Сегодня ему шла карта. Остальные двое, одетые в костюмы тёмных тонов старались не выделяться, большей частью, молчали.

— Господа не забываем, что играем на деньги, делаем ставки

— Я смотрю, ты любишь деньги — голосом как из подземелья отозвался Маттео Паоли

— А кто их не любит? — со смехом отпарировал Зурало

— Я их не люблю — сложив губы суровой ниткой — деньги зло, все несчастья в мире от них — вынимая из кармана купюру в двести евро и поджигая её, чтобы прикурить от неё длинную сигарету.

— Если у тебя их так много можешь подарить часть мне — продолжал смеяться Зурало

— Деньги не дарят, их либо зарабатывают либо воруют — презрительно улыбаясь протянул Маттео

— Ну почему, можно ещё в карты выиграть

— Есть люди которые, от игры в карты, остаются без крыши над головой, продают последнее, решаются на воровство, убийство, попадают в рабство. Карточный долг дороже чести. — Заключил Маттео

— Есть и другое золотое правило, которое надо придерживаться, никогда не играй в долг! Словно не расслышав последнее замечание Зурало, он продолжал

— Трефы — это крест, на котором был распят Иисус. Пики — это копье Лонгина. Червы — сердце куда пронзили Спасителя. Ну а бубны — это гвозди, которыми были прибиты руки и ноги к кресту. Верующему человеку вообще запрещено играть в карты. — От последних слов корсиканца, Зурало побледнел, но вида не подал.

— Я Данко поцелованный фортуной, это моё ремесло — приходя в себя, неуверенно оглядываясь, ища поддержки, пробормотал Зурало. Рядом сидящий его напарник молчал, ему шла карта, лишь только двигающиеся желваки на скулах выдавали его внутреннее напряжение.

— Кярло — улыбаясь кривой ухмылкой — если долго не стричь ногти на ногах, что получится — спросил Маттео Паоли с лукавым огоньком с серых как сталь газах?

— Носок порвётся, перед большим пальцем — все четверо засмеялись

— А на руках? — не унимался Паоли

— Перчатки порвутся — ляпнул Зурало, и с прерывистом хохотом рассмеялся, обнажая свои жёлтые как у нутрии зубы. Все четверо засмеялись, их смех длился бы неизвестно сколько времени, если бы не сухой треск пистолета, прогремевший за столом. Один из игроков, тот что сидел рядом с Зурало, грохнулся лицом на стол, из пробитого насквозь глаза, потекла кровь вперемежку с глазной жидкостью. Голова убитого затем медленно сползла со стола и сам он неуклюже грохнулся навзничь на пол.

— Я Маттео Паоли, ты наверное слышал обо мне цыган? От прозвучавшего имени, Зурало изменился в лице, казалось убийство товарища не произвело на него такого эффекта, как имя сидящего напротив него типа.

— Что ты хочешь? — немного придя в себя спросил Зурало

— Длинные ногти на пальцах не рвут перчаток, во всяком случае я не помню ни одного случая, чтобы кто-то жаловался на это. Но зато нестриженые ногти неплохо метят карты

— Из-за этого ты убил человека?

— Кярло обыщи этого старого осла, который прикидывается кретином. Оказывается ты не догадываешься почему я убил твоего верного шулера. Напарник Маттео встал из-за стола, подошёл к Зурало и стал его медленно обыскивать. Через минуту на полу оказался небольшой пистолет, охотничий нож и портмоне.

Маттео Паоли встал из-за стола, нагнулся и поднял кошелёк, в нём оказались несколько банкнот по двести швейцарских франков и кое какая мелочь.

— Последний раз ты облапошил пару американцев в Швейцарии, рассматривая деньги, я слышал об этом. Неплохо, неплохо у них деньги есть.

— А тебе какое дело, — вскочив, воскликнув Зурало, хватая за руку Кярло, пытаясь вырваться от него, который продолжал его шмонать. На, что тот хлопнул его рукояткой пистолета по затылку. Тело цыгана обмякло, он плюхнулся на стул стал медленно сползать рискуя свалиться на пол рядом с мёртвым подельником. Корсиканец пытался удержать его на стуле, нагнулся над ним. Неожиданно, Кярло как-то, неестественно покачнулся и грохнулся на пол с перерезанным горлом, из которого ручейком потекла кровь, рядом с напарником Зурало. Раздался выстрел и Зурало схватился за простреленную кисть из которой выпал нож. Предусмотрительный Маттео отшвырнул его ногой в дальный угол комнаты.

В пределах Корсики проживает много отважных людей, словно сама природа, своими заснеженными горами, вековыми лесами и отвесными скалами выходящими к лазурному морю наделила проживающих людей этими качествами. Естественно, что одним из них и был Маттео Паоли, но даже он побледнел, от увиденного, как мастерски Зурало перерезал горло его напарника ножом, вытащенным из-за голенища полусапожек.

— А теперь ты можешь стрелять в меня, мне абсолютно безразлично — держась левой рукой за простреленную кисть.

— Ты лишил жизни моего кузена Лука, изнасиловав, женщину перед ним. И всё это за карточный долг.

— Ты же знаешь, что карточные долги не прощаются — пожимая плечами.

— Эта женщина была моя жена, Лависа, которую я послал наведать больного Луку, таким образом ты опозорил и меня тоже

— Стреляй, что ты ждёшь от меня, раскаяния, горьких слёз, или может слов прощения?

— Нет, я хочу, чтобы ты испытал то же самое, что и я, через год моя Ловиса умерла так и не избавившись от депрессии. Она повесилась.

— И как же ты собираешься мне мстить?

— Ты позвонишь своей дочери, Аннабелла, так кажется звать её и скажешь, что ты её проиграл мне в карты. Я заеду за ней завтра вечером.

— А если, я откажусь

— Я тебя пристрелю как бешеную собаку

— Ты хочешь оставить меня в живых, чтобы я всю жизнь мучился и сожалел о содеянном?

— Ты становишься на редкость догадливым старый осёл — кидая ему телефон в левую руку, до этого набрав номер Аннабеллы

— Да, я вас слушаю, раздался в трубке женский голосок

— Аннабелла, это я Данко доченька …..

— Теперь ты доволен — презрительно скривив губы спросил Зурало, отшвыривая телефон в тот же угол, что и нож — ты опозорил меня