Бросать Париж сейчас, в самом начале двух законных выходных, было досадно. Артем очень рассчитывал насладиться поездкой в «Мекку импрессионистов» – Барбизон, а затем прогуляться в спокойном философском одиночестве по аллеям Фонтенбло. А вместо этого приходилось возвращаться в Россию, да еще ввязываться в «хозяйственное дело» с неоднозначными перспективами. Тем более что речь, видимо, пойдет об очередном «субботнике» в пользу одного из многочисленных отцовских товарищей и соратников. Но клиент есть клиент, и Артем вылетел в Москву ближайшим рейсом, а работать над новым делом начал уже в аэропорту. До этого дня ему удавалось в Тригорске все – даже одержать победу в дважды проигранной Батраковым тяжбе с банком.

Правовая ситуация, которую создал кризис 1998 года, была беспрецедентной – такого в юридической практике страны просто еще не случалось. И Павлов сумел сделать главное: разработать безукоризненную правовую позицию и заручиться экспертными заключениями лучших цивилистов и ученых-юристов России.

Поскольку в схожей с Тригорским банком ситуации оказалась вся банковская сфера страны, итог был предсказуем. Павлов легко выиграл дело в Высшем арбитражном суде, мгновенно прекратившим тяжбу во избежание создания опасного прецедента.

Разумеется, Артем видел, что раздражает Батракова. Привыкший командовать всеми вокруг, директор так и не увидел разницы между крупным российским юристом и своим техническим персоналом. Но главное, Батраков просто не успевал понять, что именно происходит, и это для сильного номенклатурного работника было настоящим унижением.

Позже Артем еще раз помог своему клиенту – в нешуточном конфликте Батракова с собственным замом по безопасности. У директора имелись все основания считать Колесова замешанным в крупном хищении, но остро не хватало других оснований – для увольнения заслуженного спецназовца и ветерана нескольких военных кампаний.

Павлов тогда был по горло занят громкой тяжбой между двумя публично поссорившимися министрами, а потому он просто выложил перед Батраковым набор документов с нужными формулировками.

– Начинайте действовать по этому алгоритму, и ваш Колесов уволится, – гарантировал он.

Однако, поняв, что Александр Иванович алгоритма не усвоит, он аккуратно, простым языком, буквально по шагам расписал всю последовательность действий отдела кадров.

Артем видел, сколь неудовлетворенным вышел из его офиса Батраков, но, разумеется, едва «павловская схема» заработала, Колесов уволился – почти мгновенно. Однако то, что предстояло сделать Павлову теперь, было на порядок сложнее.

Колесов возвратился к блокированной спецчасти, лишь когда убедился, что вся остальная территория НИИ под его контролем. Подал знак «клещам», чтобы не шумели, и осторожно заглянул в настежь распахнутую дверь.

В этой первой комнате небольших размеров, без окон, была оружейка. Пустые шкафы, в которых еще вчера хранились пистолеты охраны, валялись на полу, деревянный стол был перевернут, у стены рядом с дверью лежали обломки табуретки, которую в драке разнесли о чью-то голову, скорее всего, того, лежащего в коридоре «клеща». Стены кое-где были выщерблены пулями, но Колесов был уверен: Пахом вовсе не собирался кого-либо убивать и просто палил в разные стороны, чтобы ввести нападающих в замешательство.

«Что ему и удалось…» – с «непатриотичным» удовлетворением подумал Колесов; он отдавал должное бывшему коллеге.

Теперь особист сидел за железной дверью примыкающей к оружейке спецчасти – чуть в стороне – и контролировал через выбитый «глазок» все подходы. Колесов еще раз осторожно заглянул в комнату.

– Эй, Пахомов! Санек! Это я – Колесов Сергей. Слышишь меня?

– Вот так сюрприз! – тут же отозвался Пахомов. – Здорово, майор. Ты-то какими судьбами здесь оказался? Тебя вроде еще год назад Батраков из НИИ выгнал.

– Ага, – легко подтвердил Колесов, – тогда он – меня, а сегодня я – его. Сменилась власть, Санек… окончательно сменилась.

– Жаль Батракова, – глухо произнес Пахомов из-за железной двери, – хороший мужик… о людях думал. Таких сейчас мало осталось.

– Ага, – снова охотно подтвердил отставной майор, – этот хороший мужик скупил со своими родичами все акции по дешевке. А меня, нормального работника, на улицу выгнал.

– Так ты, говорят, воровал у него.

– Знаешь, Санек, – усмехнулся Колесов, – это сейчас по-разному называть можно. А на зарплату, которую он мне платил, можно было только с голоду не сдохнуть. Ну да хрен с ним, мы-то с тобой всегда договоримся. Мы люди простые, оба из служивых, оба за речкой бывали. Так что нам делить нечего, и интересы у нас одни и те же…

– Нет, майор, мои интересы важнее, – глухо возразил Пахомов.

– Это еще почему? – удивленно спросил Колесов.

– Ты теперь барыгам служишь. А я – государству… Родине.

Колесов заиграл желваками.

– Знаешь, Санек… я как-то с минометным взводом одну высотку занимал. Так я там почти неделю со сломанной рацией сидел, и ни одна сволочь о нас не вспомнила. Вот она – твоя Родина. Если б с духами не договорился, там бы и остался…

За железной дверью послышался шелест. Пахомов определенно менял позицию.

– А у меня за два дня до выхода полразведгруппы полегло, – отозвался наконец он, – и если бы помощь не подошла…

Колесов жестом подозвал самого молодого «клеща».

– Подвал найдешь? – шепотом спросил он.

Тот кивнул.

– Дуй вниз и перекрой стояк с водой.

Штурмовик тихо, почти на цыпочках двинулся по коридору.

– Значит, разная у нас Родина, Санек. Разная… – еле слышно пробормотал Колесов.

Оплата его труда прямо зависела от «чистоты» захвата, и, учитывая, что именно в спецчасти хранились наиболее интересные с коммерческой точки зрения документы, Колесов мог не досчитаться чуть ли не трети премиальных.

«Вызвать ментов?» – мелькнула мысль, но от нее тут же пришлось отказаться.

С юридической точки зрения Пахомов удерживал спецчасть совершенно незаконно. Однако приглашать милицию было неосмотрительно. Батраков имел в этом городе немалые связи и вполне мог договориться с милицией и под предлогом захвата пьяного вооруженного особиста силой вернуть НИИ под свой контроль.

К отставному майору так же, на цыпочках, подошел боец «КЛЕЩа».

– Перекрыл… – тихонько доложил он.

Колесов кивнул. Без воды, еды и туалета сдача Пахомова была вопросом пары суток. И к понедельнику, когда Батраков притащит в НИИ местных чинов из самых важных органов, а он их наверняка притащит, особист, скорее всего, уже сдастся.

«А может быть, и не сдастся…» – возникла ненужная, в общем-то, мысль, и прогнать ее уже не удавалось.