Ясна встала, и Шаллан поспешила за ней. Они прошли вдоль борта, ощущая, как под ногами качается палуба. Матросы с быстрыми поклонами расступались перед Ясной. Они относились к ней с не меньшим почтением, чем к королю. Как она это делала? Каким образом управляла своим окружением, не совершая для этого ничего заметного?

– Посмотри в волны, – потребовала принцесса, когда они оказались на баке. – Что ты видишь?

Шаллан остановилась возле борта и устремила пристальный взгляд в синие волны, которые вспенивались, когда их рассекал нос корабля. Отсюда, с бака, она видела в них некую… глубину. Неизмеримую безграничность, что простиралась не только во все стороны, но и вниз.

– Я вижу вечность, – сказала Шаллан.

– Слова художницы. Этот корабль плывет над безднами, которые нам не дано познать. Под волнами скрывается невидимый мир – яростный, полный жизни.

Ясна подалась вперед, держась за ограждение обеими руками, свободной и той, которую защищал рукав. Она смотрела вдаль. Не в глубины и не на землю, что виднелась как с северной стороны горизонта, так и с южной. Она смотрела на восток. Туда, откуда являлись бури.

– Существует целый мир, – заговорила Ясна, – с которым наш разум способен ознакомиться лишь поверхностно. Мир глубоких, совершенных мыслей. Мир, сотворенный глубокими, совершенными мыслями. Когда ты видишь Шейдсмар, ты погружаешься в эти глубины. Это место для нас во многом смысле чужеродно, и в то же самое время мы его создали. С некоторой помощью.

– Что мы сделали?

– Что такое спрены? – спросила Ясна.

Вопрос застал Шаллан врасплох, но она успела привыкнуть к внезапным проверкам, которые устраивала наставница. Девушка не стала спешить с ответом и все обдумала.

– Никто не знает, что такое спрены, – начала Шаллан, – хотя у многих философов есть разные мнения о…

– Нет, – перебила Ясна. – Что они такое?

– Я… – Шаллан посмотрела на пару спренов ветра, которые кружились над ними. Спрены походили на ленточки, излучающие мягкий свет, танцуя друг с дружкой. – Они ожившие идеи.

Ясна резко повернулась к ней.

– Что? – спросила Шаллан, вздрогнув. – Я не права?

– Нет, ты права. – Она прищурила глаза. – Моя лучшая догадка состоит в том, что спрены – элементы сферы Разума, которые… просочились в физический мир. Они – понятия, которые обрели некое подобие разумности, возможно благодаря вмешательству людей. Представь себе человека, который часто сердится. Представь себе, что его друзья и родственники начали относиться к его злобе как к чудовищу, сущности, которая овладевает им, – чему-то, существующему отдельно от него. Люди склонны к персонификации. Мы говорим о ветре, словно тот наделен собственной волей.

Спрены и есть такие идеи – идеи, возникшие благодаря коллективному опыту человечества и каким-то образом ожившие. Шейдсмар – то место, где это происходит впервые, и оно принадлежит им. Хотя мы его создали, именно они придали ему форму. Спрены там живут, они там правят, в своих собственных городах.

– Городах?!

– Да. – Ясна вновь обратила взгляд на океан. Она казалась обеспокоенной. – Существует великое множество разновидностей спренов. Некоторые умны, как люди, и строят города. Другие похожи на рыб и просто плывут по течению.

Шаллан кивнула. На самом-то деле она едва успевала улавливать смысл, но не хотела, чтобы Ясна прекратила рассказ. Именно в таких знаниях Шаллан и нуждалась, именно они были ей нужны как ничто другое в целом свете.

– Это как-то связано с вашим открытием? С паршунами, с пустоносцами?

– Я пока что в этом не разобралась. Спрены не всегда расположены к беседам. Иной раз они чего-то не знают. Время от времени не доверяют мне из-за нашего древнего предательства.

Шаллан нахмурилась, не сводя глаз с наставницы.

– Предательства?

– Они мне о нем сообщили, – проговорила Ясна, – но не растолковали, что именно произошло. Мы нарушили какую-то клятву и тем самым нанесли им тяжелейшее оскорбление. Кажется, некоторые из них умерли, хотя как может умереть идея – мне невдомек. – Ясна с мрачной торжественностью повернулась к Шаллан. – Я понимаю, что ты потрясена. Тебе придется все это изучить, все целиком, если ты собираешься мне помогать. Желание еще не пропало?

– А у меня есть выбор?

Губы принцессы тронула улыбка.

– Сомневаюсь. Ты духозаклинаешь сама, без помощи фабриаля. Ты такая же, как я.

Шаллан уставилась на воду. Она как Ясна. Что бы это значило? Почему…

Она замерла, моргая. На миг показалось, что она увидела тот же узор, что и раньше, – тот, что проступил на ее наброске. На этот раз он появился на воде, на поверхности волны, хоть это и было невозможно.

– Светлость… – проговорила она, касаясь руки Ясны кончиками пальцев. – По-моему, я что-то увидела в воде, прямо сейчас. Узор из резких линий, похожий на лабиринт.

– Покажи мне где.

– Он был на одной из волн, с которой мы только что разминулись. Но вроде бы я видела его раньше среди моих рисунков. Это неспроста?

– Скорее всего. Шаллан, должна признаться – наша встреча кажется мне изумительным совпадением. В этом есть что-то подозрительное.

– Светлость?

– Они к этому причастны. Они привели тебя ко мне. И похоже, все еще следят за тобой. Поэтому, девочка, – нет, у тебя больше нет выбора. Если все пойдет по-старому, мне не кажется, что это хороший знак. Скорее, действие ради самосохранения. Спрены чуют приближение опасности и потому возвращаются к нам. Теперь мы должны обратить все внимание на Расколотые равнины и руины Уритиру. Пройдет много-много времени, прежде чем ты сможешь вернуться на родину.

Шаллан безмолвно кивнула.

– Это тебя беспокоит, – заметила Ясна.

– Да, светлость. Моя семья…

Шаллан почувствовала себя предательницей – она бросила братьев, чье благосостояние зависело от нее. Она им написала и объяснила, не вдаваясь в подробности, что украденный духозаклинатель пришлось вернуть и теперь Шаллан была обязана помогать Ясне в ее работе.

Ответ Балата был в некотором роде положительным. Он порадовался тому, что хоть один из них избежит судьбы, которая ожидала Дом. Балат считал, что все остальные – трое ее братьев и его невеста – обречены.

Возможно, так оно и было. Их не просто сокрушат долги отца – была еще проблема сломанного отцовского духозаклинателя. Те люди, что дали ему фабриаль, желали получить свое имущество назад.

К несчастью, Шаллан была твердо убеждена, что поиски Ясны несравнимо важнее. Скоро должны были вернуться пустоносцы – это вовсе не какая-нибудь глупая страшилка из детских сказок. Они жили среди людей много веков. Спокойные, тихие трудяги-паршуны, безупречные слуги и рабы, на самом деле являлись разрушителями.