Не прислушались. Не только крепостники, но потом и имперское государство, а потом и правопреемник — большевистское государство. И вот оно, тихое нищенство-то, и наступило. Оно ещё раньше наступило, и сейчас продолжается практически полным бездействием имущих власть.

Вот тогда насильно и перевезли Чекалиных из одной нищеты в другую…

Мой отец, Иван Васильевич, рассказывал, что когда он во время войны лежал по ранению в госпитале в Петрозаводске (начал он воевать по мобилизации в Финляндии в 1943 г.), медсестра спросила его, нет ли у него брата, Михаила. А у него как раз так и звали брата, который моложе него был на три года. Отец обрадовался, что жив, возможно, его брат. Встретился отец с тем Михаилом Чекалиным, оказалось — не брат. Так вот «не брат Михаил» рассказал, что в деревне их, в Архангельской области, половина деревни — Чекалины. Вполне могло оказаться, что деревня эта и была родиной нашей фамилии. Но название её, к сожалению, не сохранилось…

На другом берегу речки Бурначки находилась деревня Петровское (возможно, что написание этого населённого пункта — Петровская, как деревня). Впервые упоминается, как и сельцо Львово, в ревизской сказке 1816 г. по Борисоглебскому уезду Тамбовской губернии (в то время город Борисоглебск относился к Тамбовской губернии). Но дополнительно о Петровском рассказ будет несколько дальше, в главе 2 («Баранов Иван Николаевич»).

По линии Чекалиных в то время мужчины женились в позднем возрасте, за тридцать лет. Вполне возможно, что это было связано и с другим. Если просмотреть все известные епархиальные сведения по этим местам, то можно заметить, что число крестьян мужского пола несколько превышало число крестьян женского пола. Вот из-за этого дефицита могло быть и смещение возраста женихов в сторону увеличения.

Примерно лет тридцати с небольшим женился и Василий Иванович. Жену его звали Дарья, из подворья Лунёвых (как у нас в семье говорили, по бабушкиному выговору — ЛунЯвых). Больше, к сожалению, о ней ничего не известно. Знаю только, что умерла она в 1927 г., ещё до переезда их семьи из Львово в деревню Красный Куст. К концу своей жизни Дарья полностью ослепла.

От Львово Красный Куст находится (находился, потому что в настоящее время, начиная с 2004 г., он уже не существует) километрах в двадцати пяти, если по прямой линии, и километрах в тридцати — по дорогам. В то время деревня эта относилась к Грязно-Двориковскому сельсовету Полетаевского района Тамбовской области.

С какого времени появился Красный Куст выяснить не удалось, но известно, что в 1911 г., по епархиальным сведениям, его ещё не было, а в это время упоминается только хутор Шанина, что находился от деревни по другую сторону лощины с каскадом прудов. Примерно в 1917–1925 гг. и немного позже началось переселение крестьян в описываемых местах, стали образовываться новые деревни, которые называли часто так же, как и называлась ими покинутая. Так, можно полагать, что Красный Куст и образовался первоначально, примерно в 1915–1920 гг., из переселенцев села Красный Куст, которое находилось на севере Тамбовской губернии. Да и не один он такой, с таким названием, тогда появился. А позже, к этим переселенцам стали добавляться крестьянские семьи и из других сёл и деревень, но название населённого пункта так и оставалось первоначальным.

Небольшая поправка. В середине июня месяца 2019 года я получил письмо от Натальи Викторовны Ананьевой из Самары. Она прочитала в Интернете мои воспоминания «Школа: Красный Куст, Полетаево, Узуново». Так вот, она говорит, что в Красном Кусте жили её родственники. Её бабушка, 1926 года рождения, как и мы, в своё время, играла в Шанинском саду. Её дядя родился в Красном Кусте в 1911 году, а его старший брат — и того раньше. Младший дядя учился даже некоторое время в Полетаево (похоже, что начинал он учиться в Красном Кусте, в его начальной школе), до переезда в другое место, ближе к местам наших родственников в Борисоглебском уезде. Упоминала Наталья и некоторые фамилии своих родственников, среди которых были Мамонтовы, Астафуровы. О Мамонтовых я дальше немного расскажу, а вот Астафуровы у меня остались только «на слуху». Помню, как-то в разговоре между мамой и папой прозвучала эта фамилия. К сожалению, не помню — в каком контексте. Помню даже так, мама, кажется, произнесла: «Клавка Астафурова». Так что возраст Красного Куста можно смело назвать старше 1911 года. Вероятно, что первые жители этих мест входили в общий хутор Шанина. Ведь у него была большая конюшня, рабочие руки были нужны. Потом, когда пошло переселение и заселение этих мест, посёлок и назван был Красным Кустом, и прежние его жители стали краснокустовскими, с тем же местом рождения. Я спрашивал о фамилии Астафуровы брата Мишу и сестру Валю, но они ничего не могли сказать, им она неизвестна. Упомянутая выше жительница Самары познакомила меня с краеведом тех наших мест Рязановой Татьяной. Татьяна почитала мои воспоминания о деревенском детстве, о Красном Кусте, они ей понравились. А в феврале 2022 года прислала мне немецкую карту, вероятно, конца 1930-х годов, на которой изображён наш Токарёвский район (в то время он был Полетаевским) с нашими деревнями Масловкой, Девяткой, Ряжском, Красным Кустом, Калиновкой, Пичаевым и др.

И ещё. В Интернете появилась заметка некой Ольги Дмитриевны из Ростова, которая назвала себя правнучкой этого хуторянина Шанина, а также назвала и ряд населённых пунктов, которые относились к его хутору. В числе этих деревень оказался наш Красный Куст, а также, что даже странно, — Верблюдовка. Почему странно? Только потому, что до этого название соседней с нами деревни Верблюдовка нигде не встречалось. Надо думать, что в сохранившихся до наших дней потомках Шанина настолько яркой осталась информация о том времени, что сохранились даже в памяти его правнуков названия наших деревень. Очень жаль, что нет обратной связи, ведь можно было бы узнать и ещё что-нибудь интересное о наших местах…

Почему Чекалины снялись с обжитого места и уехали в совершенно новое. Ведь это очень трудно, перебираться в другую деревню, да ещё и с домом. Дело, вероятно, вот в чём. В марте 1921 г. была отменена продразвёрстка и было объявлено о переходе к другой системе хозяйствования, к новой экономической политике, к НЭПу. По этой политике крестьянам разрешалась свободная торговля излишками получаемой ими продукции (после уплаты обязательных налогов: вместо ранних 70 % теперь уплачивалось 30 %). В связи с этим, для получения сельскохозяйственной продукции необходимы были хорошие урожаи зерна, других сельхозпродуктов, для увеличения поголовья скота нужны были хорошие пастбища и сенокосы. Чекалины и во Львово занимались