1868 года, когда режим военной диктатуры был насильственно снова заменен властью императора в результате так называемой революции Мэйдзи.

Важным здесь было то, что многолетняя милитаризация феодальной Японии передала свое влияние новому капиталистическому государству, которое, опираясь на военное прошлое, продолжило его традиции в политике XIX – первой половины XX столетия.

Военные правительства и режимы Японии (1192–1867)

Монгольские вторжения 1274 и 1281 годов

Приблизительно в то же время, когда в борьбе за власть в Японии победил Минамото-но Ёритомо, в Монголии, на всемонгольском курултае 1206 года (съезде степной аристократии), Тэмуджин из рода Борджигин принял титул Чингисхана, став Великим ханом и верховным правителем монголов. Он очень быстро проявил талант руководителя и организаторские способности, объединив разрозненные монголоязычные племена и создав независимое государство. Вскоре Монголия, благодаря усилиям Чингисхана, ставшего одним из наиболее удачливых и известных завоевателей земли, и его последователей, превратилась в империю, занимавшую колоссальную территорию, практически большую часть известного в XIII веке мира.

Достичь таких успехов руководителям Монголии удалось за счет создания в высшей степени боеспособной и дисциплинированной армии, основу которой составляла конница, напору которой на открытом пространстве никто противостоять не мог, и военизация монгольского общества. Все было подчинено в основном только военным целям, все работали на войну, но не на развитие производительных сил или производство чего-либо. Хорошо владели оружием не только воины, но и старики, женщины и дети, которые могли превосходно скакать на конях, стрелять из лука и рубить саблями.

В 1260 году в Монголии к власти пришел внук Чингисхана Хубилай (храмовое китайское имя Ши-цзу), ставший 5-м Великим ханом. Хубилай мечтал присоединить к империи новые земли – всю Восточную, Юго-Восточную и Южную Азию.

После того как в 1271 году в распоряжении хана оказалась северная часть Китая, Хубилай объявил о ее вхождении в состав Монголии. Династия Чингисидов стала называться китайским названием Дай Юань – Великая Изначальная. К 1273 году Хубилаем была завоевана Корея. Полным ходом продолжалось завоевание южносунской империи Китая.

Но еще до завоевания Северного Китая и Кореи Хубилай обратил свое внимание на Японию – богатую страну, населенную независимым, смелым и воинственным населением. Он хотел, чтобы империя имела еще и провинцию за морем. Монголам нужны были все новые и новые территории и людские массы для эксплуатации.

В 1266 (или 1267) году хан сделал первую дипломатическую попытку установить связи с Японией и склонить ее военное правительство к покорности Монголии, послав туда полномочных представителей с ультимативным государственным письмом Властителя Великой Монголии. В нем он требовал от императорского двора и, соответственно, от бакуфу немедленно прислать к Великому хану послов с данью и признать Японию вассальным государством по отношению к Монгольской империи со всеми вытекающими отсюда последствиями. В случае отказа Хубилай грозил японцам военным вторжением и порабощением страны. Письмо достигло Японии только в 1268 году. Помешала непогода и другие обстоятельства. Но попытка могучей империи, перед силой которой трепетали многие народы, заставить Японию подчиниться окончилась полной неудачей.

Обе стороны были раздражены и возмущены поведением противников. Друг другу противостояли две военизированные общности. По мнению монгольских правителей, равных Монголии и независимых от нее государств быть на земле не должно. Эти государства, как считали монголы, просто не имели никакого права на самостоятельное существование на земле в силу божественной небесной предопределенности и исключительности Монголии.

Япония тоже имела своих богов, направлявших ее население на истинный путь, хранивших японцев от всяческих неприятностей и напастей, поддерживавших их в борьбе против всего чужого и иноземного. Поэтому послание монгольского владыки и изложенные в нем условия оскорбили находившегося в то время на престоле 90-го императора Камэяму и привели в крайнее возбуждение и замешательство его двор.

У военного правительства Японии, главой которого являлся в то время восьмой регент (сиккэн) рода Ходзё Ходзё Токимунэ (институт регентства при сёгунах Минамото был введен родом Ходзё в 1203 году, прибравшим власть к своим рукам почти на полтора столетия), письмо вызвало резко негативную реакцию и нескрываемую ярость. Военные не желали ни с кем делиться властью и кому-либо подчиняться, тем более иноземцам. Военный совет правительства дал монголам понять, что никаких разговоров вообще и уступок и быть не может. Бакуфу не допустило монгольских послов к императору в Киото, и те, проведя в Японии около полугода, вынуждены были вернуться без результата обратно в Монголию. Точно так же были проигнорированы и все последующие письма верховного правителя Монголии.

Хубилай уяснил, что с этого момента начинается открытое противостояние двух сторон, понял, что дипломатические усилия, избавлявшие его от огромных материальных затрат и применения военной силы, бесперспективны, и со всей серьезностью начал готовиться к захвату островного государства, наказанию его правителей и населения. Впервые судьба приготовила японцам, чье дело было правым, серьезное испытание, поставив Японию перед угрозой страшной агрессии из-за рубежа. Ни много столетий ранее и ни много веков позже территориальной целостности Японии никто со стороны так не угрожал, как это сделали монголы.

Хубилай лично на военных советах монголов выслушивал многочисленные соображения своих военачальников по поводу начала и дальнейшего ведения боевых действий на японских территориях. Монголы только в общих чертах знали, кто такие японцы и какими были их воины. Они плохо представляли себе, как воюют японцы и как вообще вести боевые действия на территории Японии с ее возвышенностями и горными массивами. С японцами не воевали также ни китайцы, ни корейцы, во всяком случае уже последние семь-восемь веков. Но у монголов никаких сомнений не было, только уверенность в себе. Пока что они только побеждали, и во многих случаях побеждали более многочисленного и сильного противника меньшим числом. Однако самоуверенность в данном случае могла сыграть для монголов плохую роль. Сил вторжения, которыми Хубилай планировал обойтись при оккупации Японии, не хватило бы даже для захвата только Кюсю, тем более что на китайцев и корейцев, которые должны были воевать по принуждению, надеяться не стоило. К тому же монголы с их войнами на суше совершенно не имели опыта десантных операций и не знали, что такое тайфуны в осеннее время года около острова Кюсю. На знания китайцев и корейцев они не обращали, очевидно, внимания, так как запланировали вторжение в пределы Японии на осеннее время.

Как всегда, монгольские полководцы надеялись на свою испытанную во многих сражениях конницу, равной которой не было ни в Азии, ни в Европе. Поэтому основной упор во время военных совещаний в военной ставке хана военачальники Хубилая делали именно на конные