рентген, я уж и не помню, и слушаем Мельницу в наушниках. Правый в моём ухе, левый в его. Демьян слушал с придыханием, то и дело раскрывая рот от подступивших эмоций.

— Человечьи барды — это что-то!

— Ты погоди, вот щас Меладзе заиграет — ты упадёшь!

— Уже не терпится его услышать.

* * *

Откуда у нас дома еда — вопрос с подвохом. Деньги кончились уже на второй неделе отпуска. Хозяйка ворчала в трубку из-за задержки квартплаты. Посему, делать нечего, ведь голод — не тётка. Я со скрипом в сердце разрешила Егору аккуратно мухлевать с покупкой еды.

— Набрось какой-нибудь непримечательный ореол. Незаметный. И надень перчатки!

— Я проделывал это уже сто раз, Соф. Я знаю, что делаю, — уверял он. — Небаись. Всё буит на мази.

— Кому рот с мылом вымыть? Опять эти твои жаргоновские словечки? — возмущался Демьян.

— Пф! Значит воровать можно, а материться нельзя? Хорошо…

— Мы не воруем, — отрицала я. — Просто берём то, что необходимо, чтобы выжить.

— Э, жигулёвское в списке товаров — это тоже «необходимое»?

— А ну цыц! В конце трудной недели не грех себя побаловать.

— Ну, если мне что-нибудь перепадёт, то я обеими руками «за».

— Егор…

— Что? Технически, мне — восемьдесят шесть. По закону я имею право.

— Ну… технически ты — прав.

— Да и так, к слову, человечий алкоголь для чудей как водичка. Совсем не берёт.

— Тогда возьми себе какую-нибудь газировку и не возникай.

Когда Егор ушёл, Демьян решил со мной поговорить. Вид у него был, надо заметить, ничуть не менее заёбанный, чем у меня: лохматые волосы, тёмные круги под глазами, бледность. (Сотрудники государственных инфраструктур умеют высасывать душу получше всяких там Дементоров). Он вытащил из-под дивана свой чемодан, который собирал ещё в замке. Там были его личные вещи, одежда, украшения, мешочек родной земли, амулеты да обереги.

— Я всё думал, как же мне отблагодарить тебя за оказанную помощь, — разгребая содержимое, комментировал он.

— Хах, ну, не буду кривить душой, от колечка с бриллиантом я бы не отказалась.

— Это нечто куда более ценное, чем простая безделушка с мёртвым камнем. Вот.

Когда Демьян встал напротив меня, в его руке покоился небольшой свёрток с неизвестным мне содержимым. «Наркота? Погодите-ка, а чуди вообще хоть чем-нибудь упарываются?».

— Что это?

— Это ясновая пыльца. От неё смертные могут получить способность заглядывать за иллюзии чудей. Достаточно одной щепотки, и ты всю жизнь сможешь опознавать ореолы фейри, и их мороки на предметах и зданиях.

— Ахуеть не встать! Ты это серьёзно?

— Конечно серьёзно. Ты заслуживаешь видеть истинную картина мира, Соф. Так, стой спокойно.

Демьян высыпал щепоть пыльцы себе на ладонь, затем сдунул её всю прямо мне на лицо. И ебануца, как же я пожалела о том мгновении своей жизни! Мне словно дунули молотой паприкой в глаза!

— Ай! Сука! Жжёт! Блять! Жжётся!

— Ой… я забыл предупредить…

— Какого хуя, Демьян?!

Я упала на пол, прижимая ладони к лицу. Каталась аки раненный щеночек, выла да скулила на всю квартиру.

— Тебе ничего не будет. Боль скоро пройдёт.

— Блять, как будто кислотой облили!

— Прости, пожалуйста. Я совсем забыл о побочном эффекте. Когда пыльца впитывается в плоть смертного, напаивает его чарами. И да — это больно. Просто перетерпи.

— Ух, сука!

Мне понадобилось минут пятнадцать на то, чтобы отойти от боли. Поначалу всё плыло перед глазами, картинка смазалась. Зато, когда всё прошло и зрение восстановилось, я увидела перед собой настоящего Демьяна. Его очаровательные острые уши, торчащие крылья из прорезей старомодной рубашки, тонкие узловатые пальцы.

— Я одновременно вижу и тебя и твой ореол. Это так странно. Словно смотришь через красно-синие 3Dшные очки.

— Ты привыкнешь.

Потом пришёл Егор с пакетами еды, и мы устроили свой собственный маленький пир изобилия.

* * *

«Походу мне придётся продлить свой академ по финансовым причинам», с тоской в сердце умозаключила я. Мама прислала фотки того, как они с батей Новый Год встречают. Мы же с моими чудями отметили скромно: по бокальчику шампуня, по палочке бенгальских огней, и прогулки по парку созерцая распускающиеся на небе фейерверки. Наступил две тысячи двадцать третий год.

— Должно быть сверху из твоего замка вид тот ещё, — заметила я. Какая-то пьяная компания пробежала мимо нас, крича поздравления.

— Это точно, — подтверждал Демьян.

Теперь я отчётливо видела Парящий Замок в небесах. Даже ночью до него рукой подать.

— И салюты ни разу ещё не достали его?

— Так только кажется, что летит низко. На самом деле фейерверки просто не долетают.

Глеб тоже поделился фотографиями. «Может и мне им что-нибудь прислать?» Как раз по счастливому стечению обстоятельств мимо нас гуляли такие же «семейные парочки с детьми». Я подошла к женщине, протянула ей свой телефон и попросила нас сфоткать.

— Так, скажите «сы-ыр»…

— Что? Причём тут сыр? — недоумевал Демьян. Его озадаченная рожа так и осталась запечатлённой на фотографии. Егор улыбался во все тридцать два.

Не сразу сообразила, что, когда отправляешь матери фотографию, где ты в компании парня, от неё на тебя посыпется с десяток вопросов. Топ три: «Кто этот парень?», «У вас всё серьёзно?», и моё любимое: «Когда ждать внуков?».

Вернулись домой. Сверху, справа и слева громкие басы музыки. Соседи во всю отжигают, так что выспаться этой ночью, увы — не судьба. На кофейном столике бардак: чипсы, пустая бутылка шампанского, тазик недоеденного оливье, шкурки мандаринок, фантики конфет.

— А мы устроим свою тусовку! — предложив это, я вытащила недавно купленную колонку с блютузом. — Даёшь панк-рок!

— Мы будем танцевать? Здесь? Ты с ума сошла. Тут даже для крестьянской джиги негде развернуться.

— Мы не на балу, ваше величество! Просто смотри и повторяй за мной.

Егор радостно запрыгнул на диван, обезьянничая да корча рожицы, играл на воображаемой гитаре. Я глупо двигалась, но мне было всё похую! Я отрывалась! Я это заслужила! Новый Год, в конце концов! Демьян танцевал, эм… сальсу? Ламбаду? Самбу? Держался вычурно-прямо, точно аршин проглотил, хлопал в ладоши, кланялся, а на лице всё та же комфортная тёплая улыбка с очаровательными ямочками на щеках.

— …И ты попала! К НАСТОЯЩЕМУ КОЛДУНУ, он загубил таких, как ты, не одну! Словно куклой и в час ночной теперь он может управлять тобой! — орала я во всю глотку.

После танцев мы прибрали стол, и решили сыграть в карты. Вот, что-что, а игра в «дурака» и у людей и чудей — одна. Первые две партии я продула в сухую. Егорка забирал себе все конфеты, которые мы ставили на кон. К трём