Служитель коснулся его руки:

– Доктор Берд, вас к телефону.

– Прекрасно. Принесите аппарат сюда.

Когда телефон был доставлен, председатель поднес трубку к уху:

– Алло… Да. Говорите… Что?.. Нет, мы ничего не слышали… Разрушили машину, вы говорите?.. Мертв! Как?.. Нет! Нет, никакого заявления. Ничего вообще… Позвоните мне позже…

Он швырнул трубку на аппарат и оттолкнул его от себя.

– Что случилось?

– Кто мертв?

Берд поднял руку:

– Тише, джентльмены, прошу вас! Несколько минут тому назад в своем доме убит Пинеро.

– Убит?

– Но это не все. Одновременно какие-то вандалы ворвались в его контору и уничтожили аппарат.

Повисла тишина. Члены комитета молча переглядывались. Казалось, никто не мог решиться первым нарушить молчание.

Наконец один из них сказал:

– Достаньте его.

– Что?

– Конверт Пинеро. Он тоже там. Я видел.

Берд нашел конверт, медленно вскрыл и, развернув лежавший в конверте листок, пробежал его глазами.

– Ну? Что там?

– Час тринадцать минут пополудни – сегодня.

Они приняли новость в молчании.

Напряженное спокойствие было нарушено одним из членов комитета, сидевшим напротив Берда: он потянулся к ящику. Берд перехватил его руку:

– Что вы хотите сделать?

– Мое предсказание… Оно там… Все мы там.

– Да-да, мы все здесь. Давайте разберем их.

Берд возложил руки на ящик. Не произнося ни слова, он смотрел на человека, сидящего напротив. Берд облизнул губы. Уголок его рта дергался, пальцы дрожали. Но он по-прежнему хранил молчание. Человек напротив обмяк и откинулся на спинку кресла:

– Конечно, вы правы…

– Дайте вон ту корзину для бумаг. – Голос Берда был хриплым, напряженным, но твердым.

Взяв ее, он высыпал мусор прямо на ковер и поставил корзину перед собой на стол. Затем Берд разорвал полдюжины конвертов, поджег их спичкой и уронил в корзину. Потом он принялся методично рвать конверты и пригоршнями бросать обрывки в огонь. От дыма он закашлялся, из глаз потекли слезы. Кто-то встал и распахнул окно. Когда все было кончено, Берд оттолкнул корзину, взглянул туда, где она стояла, и сказал:

– Боюсь, я испортил столешницу.

Рассказ «Линия жизни» не был задуман как часть «Истории будущего». Его включили в цикл задним числом, когда готовилась к публикации первая версия диаграммы «Истории будущего». Хайнлайн упрочил его положение в цикле в 1973 году, когда Лазарус Лонг мимоходом упоминает о «шарлатане Пинеро» в романе «Достаточно времени для любви».

Хайнлайн заново отредактировал многие рассказы, когда готовилось переиздание сборника в твердом переплете, но «Линия жизни» почти не подверглась «подтасовке», за исключением переноса даты с 1939 на 1950 год (дата нотариального заверения в этом рассказе – одна из немногих конкретных дат в «Истории будущего») и одного исправления в тексте, отмеченного в книге Гиффорда «Robert A. Heinlein: A Reader’s Companion» («Nitrosyncretic Press», 2000), которое убирало слегка рискованное (по тем временам) упоминание о «лоскутах» одежды.

Арчибальд Дуглас, доктор наук, доктор философии и бакалавр естественных наук, с нескрываемым раздражением перечитал телеграмму:

Что, правда? Прибывает в город? Желает обсудить? Он что, решил, будто здесь не лаборатория, а отель? И что, этот самый Мартин и впрямь полагает, будто у него, Дугласа, найдется время на первого встречного, кому хватило денег на телеграмму? Дуглас уже мысленно составлял текст вежливого, но обескураживающего ответа, но вдруг заметил, что телеграмма отправлена из аэропорта на Среднем Западе. Что ж, ладно – пусть прилетает. Встречаться с ним Дуглас не собирался.

И все же, движимый естественным любопытством, он достал экземпляр «Кто есть кто в научном мире» и отыскал своего обидчика. Д. Д. Т., А. Б. В., Д. М. Б., К. П. П. – степеней у него хватило бы на шестерых. Гм… руководство исследованиями фауны бассейна Ориноко для Музея Гуггенхайма, автор работы «Сопутствующий симбиоз хлопковых долгоносиков»… и так далее на три дюйма мелким шрифтом. Похоже, этот парень был настоящим тяжеловесом.

Минутой позже Дуглас уже стоял перед зеркалом в лабораторном санузле. Сняв грязный лабораторный халат, он достал из кармана жилета расческу и тщательно навел лоск на гладкие черные волосы. Ладно скроенный пиджак в клетку, шляпа с загнутыми полями – и он был готов выйти на улицу.

«Не так уж плохо, – подумал он, ощупывая украшавший темную кожу на щеке бледный шрам. – Даже несмотря на шрам».

Если бы не сломанный нос, вид у него вообще был бы безупречный.

Ресторан, где он ужинал в одиночестве, наполовину был пуст – здесь становилось оживленнее позже, когда подтягивалась публика из театров, но Дугласу нравились игравший свинг оркестр и хорошая еда. Он уже заканчивал ужин, когда мимо прошла молодая женщина и села через столик напротив него. Он осторожно окинул ее взглядом. Довольно-таки симпатичная: фигура стриптизерши, копна русых волос, приятный цвет лица и большие голубые глаза. Скорее всего, тупа как пробка, но чего еще ожидать?

Дуглас решил пригласить ее составить ему компанию. Если все сложится удачно – доктор Мартин может катиться к черту. Написав записку на обратной стороне меню, он подозвал официанта:

– Кто она такая, Лео? Из местных девиц?

– Нет, месье, я ее раньше не видел.

Расслабившись, Дуглас стал ждать результата. Призывный взгляд незнакомки он почувствовал, едва ее увидев, и в исходе не сомневался. Девушка прочитала записку и, слегка улыбнувшись, посмотрела на него. Он с интересом улыбнулся в ответ. Одолжив у официанта карандаш, она что-то написала на меню, которое Лео отдал Дугласу.

«Прошу прощения, – прочитал он, – и спасибо за любезное приглашение, но я уже занята».

Расплатившись, Дуглас вернулся в лабораторию.

* * *

Лаборатория Дугласа располагалась на верхнем этаже фабрики его отца. Оставив входную дверь открытой и отправив лифт вниз в ожидании визита доктора Мартина, он занялся выяснением причины раздражающей вибрации в центрифуге. Ровно в десять послышалось гудение лифта. Едва Дуглас успел подойти к двери, прибыл его гость.