в обед там было довольно тихо и эти большие окна на проспект очень запомнились.

Подкрепившись на фудкорте, они собирались по мелочи зайти в продуктовый этаж, посмотреть кое-что для дома и для прогулки по парку.

Леха сбавил шаг у очередной стеклянной двери и начал поворачиваться вправо. Люська, не отпуская его локоть, сделала по инерции ещё пару шагов и оказалась лицом к витрине.

— А здесь нам чего?

— Зайдём?

— Зачем? Это же …

— Ну и что? Вон на то посмотри!

— С ума сошел? Так мы в Питер не едем на майские?

— Летим!

— Нет, боюсь!

— Ну, ладно. Летим, но очень низко. На «Сапсане». Зайдём! Весна скоро. Какой смысл норку брать? Да пошли уже! Не бойся.

— Это я лететь боюсь, а зайти — нет. Хоть к вампирам.

Видя в этом предложении очередную авантюрную, или просто прикольную идею в лёхиной голове, Люся согласилась. В конце концов, что такое авантюра? В переводе всего лишь «приключение», а приключения с её приятелем никогда не были настораживающими, тем более опасными.

Обитательницы салона окинули взглядом посетителей, уделив кажется больше внимания не им самим, а крышке термоса, торчащей из лёхиной сумки через плечо, и продолжили свой разговор, теперь только уделяя залу чуть больше внимания в ожидании их скорого ухода. Видимо, термос сказал им более, чем достаточно, чтобы прерывать разговор.

Обойдя индивидуально подсвеченные шубы, каждая из которых была вывешена в отдельной нише тёмного дерева, в тон меху, как в гробике, они дошли до осенне-весеннего ассортимента. Черные, белые, бордовые цветные варианты прошлись мимо сами собой, а следующим в ряду был зелёный рукав, по недосмотру продавцов выбивающийся из общего ряда, словно он ловил такси. Цвет замши был цвета того мха, из которого по осени вытаскиваются рыжие подосиновики. Никогда не знаешь, какого размера нога у гриба. Иногда она просто в несколько раз толще шляпки. Мандариновая шляпка размером с пробку от обычной пластиковой бутылки, а ножка сантиметров двадцать, и едва охватишь ладонью. Замша, или не замша, на этот счет могла бы замолвить весомое слово Люська, но она слегка подвисла. Приключение зашло дальше, чем «зайти посмотреть», а Лёха уже делал знак ладошкой поверх обстановки салона продавцам. Одна из них неторопливо, а скорее лениво направилась к ним.

— Здравствуйте.

— Немного запоздалое, но тоже «Здравствуйте», — спокойно и почти бесцветно ответил он ей. — Девушка интересуется посмотреть размер, фасон и примерить.

— Да, конечно. Очень молодёжная и романтическая модель. Тёплая, легкая, свободная внутри.

Изделие оказалось по росту и крою чуть-чуть выше колен. Огромные широкие рукава, широкий откладной воротник, пояс с застёжкой, имитирующий узел, чтобы не завязывать и не изнашивать ткань трением.

— Зона примерки у нас там.

И все трое, обогнув экспозицию, прошли к широкой нише между шуб с тремя зеркальными стенами. Куртка со свежепришитой вешалкой-петелькой легла на двухместный диван, а люськин взгляд, такой же смешанный, как взболтанный компот с сухофруктами, скользнул по её приятелю, как бы говоря «Шутки — шутками, а так дразнить уже чревато последствиями».

Покрутившись так и сяк, помахав руками, играя с широкими рукавами, начинающимися почти от пояса, Люська теперь уже игриво и вопросительно посмотрела ему прямо в глаза. Что дальше?

— К этой модели прилагается берет из такой же ткани. К этому цвету волос подойдёт превосходно!

— Я тоже так думаю. Покажите и берет, пожалуйста.

— Жанна! Принеси пожалуйста аксессуары к этой модели.

Последовала молчаливая пауза, а потом появилась Жанна с коробкой, словно в ней была огромная кукла. Из шуршащих обёрток извлекли берет и не представившаяся по имени продавщица и Жанна стали вдвоём выравнивать его на светло-рыжей прическе Люси.

— Челку лучше оставить снаружи, а сбоку выпустить пару локонов. Вот так.

— По ходу в парке мы будем фотографировать не белочек. — улыбнулся Лёха. — Апельсинчик, тебе нравится?

— Может быть хотите выбрать шарф или платок?

— Спасибо, нет. У нас уже есть.

Повлажневшие глаза Люськи сверкали в отражении как ювелирная витрина. Последних слов она, казалось, не слышала. Она начала расстёгивать кнопки, потом молнию, а когда опустила взгляд на поясок, то увидела сбоку на коробке стикер, одна из цифр на котором, приписанная маркером между штрих-кодом и итальянским словечком, очень похожа на цену. По лицу у ней пробежала тень пасмурного дня и разочарование, но Алексей не заметил этой перемены и моросящего внутри Люськи холодного октябрьского дождичка. Глядя в потолок, он как буром сверлил глубину нагрудного кармана своей куртки, затем вынул руку из кармана, развёл обеими руками слегка в стороны и мельком глянув на бэйджики на рельефных фасадах продавщиц, определил Жанну как старшую и кивнул:

— На кассу? Мы пойдём сразу так, а не затруднит завернуть это?

— В пакет или фирменную коробку?

Люся посмотрела вокруг себя. Коробка была сама по себе достойна её недавнего содержимого, но что-то ей подсказывало, что в этот момент даже такой красивый картон не должен быть удостоен слишком пристального и хозяйского внимания. Прикусив губу, она легко, насколько смогла, отмахнулась от коробки, поправила челку и снова оглянулась на зеркало. Картина «Незнакомка» в сравнении с ней сейчас бы выглядела блекло и обыденно.

Или так получилось случайно, или какой-то червяк недоверия всё ещё шевелился внутри торговых душ, поэтому к кассе покупатели проследовали под бдительным конвоем из продавцов, или с зорким почетным караулом.

— Пятьдесят семь девятьсот девяносто, пожалуйста. Наличные или карта?

Видимо маркетингом салона и его ценообразованием занимались те же специалисты, что и в «Пятёрочке», подумалось Лёхе в момент оглашения цены.

— Карта.

Люся перед самым прилавком взяла его под руку и теперь он явственно почувствовал, как она внутренне икнула. Ещё через минуту они вышли из стеклянной двери, где воздух был в более приятном слабом движении. Люська что-то хотела сказать, но слова слипались с мыслями и этот клубок не хотел распутываться. Алексей поставил пакет у интерьерной пальмы, обхватил её за талию, левой рукой взял её правую руку и покружил по пустующей блестящей напольной плитке несколько оборотов в вальсе. Наконец она не выдержала, остановилась и прижалась к нему губами и солоноватой щекой, которой мгновенно вернулся оттенок грудки снегиря взамен бледности. Она поцеловала его долгим поцелуем а потом сбивчиво выговорила:

— А что это сейчас такое было? С нами что-то случилось и мы сейчас будем выходить из под