– Мысль не нова! Знаешь, я вообще не любительница такой дешевой философии! – сказала Юленька, откусывая от мягкого ноздреватого куска хлеба с включениями каких-то семян и орешков – И, обычно, такие разговоры сразу прекращаю, но сейчас готова слушать даже это!

– Относительно ощущения жизни человеком в современном социуме я все сказал, добавить мне нечего!

– Ты обиделся что ли?! Не надо, я не хочу, чтобы между нами пробежала черная кошка!!!

Юленька действительно испытывала к Знахарю ранее неизвестные ей чувства и совершенно не хотела причинять ему боль ни случайно, ни тем более намеренно.

Днем, после легкого обеда и отдыха он повел ее в баню. Издалека здание казалось небольшим, но, по факту, баня оказалась даже больше дома, где жил Знахарь. Больше всего Юленьку поразило наличие в бане большой деревянной емкости – офуро, как в японских банях.

Знахарь заставил Юленьку раздеться донага, потом принять душ и только после этого пустил в офуро, наполненную горячей водой, крепко заваренной на сосновой хвое, придающей воде оттенок жженого сахара. В парилку он ее не повел, мотивируя это тем, что после ходьбы по лесу и тёплой воды тело и так расслаблено. Далее она расположилась на палатьях в помывочной, и он тер ее обнаженное тело настоящей мочалкой из луба так, что мыльная пена летела во все стороны, а кожа аж скрипела. Она не раз была в хамаме, и там ее тоже терли мыльной варежкой… но то варежкой, а то жесткой мочалкой!!! Ощущения были на грани боли и наслаждения, пикантность ситуации придавало то, что на Знахаре тоже не было одежды, зато после того, как он смыл с нее пену, она почувствовала себя по-настоящему чистой, покрасневшая кожа дышала, кровь интенсивно циркулировала, из мышц ушла усталость…

Ну а далее был массажный стол на открытой террасе за баней. Буквально через минуту, как он стал массировать ее тело, она испытала какой-то неведомый ранее вид оргазма. Наслаждение накатывало волнами, под кожей носились табуны мурашек, а когда он добрался до головы, блаженство накрыло ее полностью, оборвав все нити, связывающие с реальностью, кроме его голоса, который что-то говорил, вплетаясь в звуки ветра, пения птиц и жужжания пчел на пасеке. Она растворялась в окружающей природе, его сильные пальцы направляли волны удовольствия из одного участка тела в другой. Волны накатывали одна на другую и взрывались у нее в мозгу, и тогда его непонятные слова превращались в символы и знаки огненно-золотистого цвета и проецировались на ее разум в виде теней, которые тут же смывались новой волной наслаждения и выдувались вихрем блаженства.

– Не обижайся, хорошо?! – она еще раз посмотрела на Знахаря, невозмутимо пьющего чай, на белую футболку, обтягивающую его крепкий мускулистый торс и выгодно подчеркивающую ровный загар – Просто я знаю, чем такие разговоры заканчиваются…

– И чем же? – приподняв левую бровь, в удивлении спросил он.

– Слушай, у меня много знакомых, большинство из них люди творческие, мнящие себя недооцененными гениями и любящие вести философские диспуты "ни о чем"! Как же тебе объяснить? – Юленька несколько задумалась, ища нужную формулировку и, не найдя ее, продолжила – Давай на конкретном примере?! Была я как-то в гостях у такого "философа", ему едва за тридцать лет перевалило, живот отрастил, к тому же курит и каждый день пиво пьет. Вышли мы компанией на лестничную клетку – они покурить, я "свежим" воздухом подышать. Дом хороший, кодовый замок на входной двери, а в подъезде и на лестничной клетке мочой воняет. И вот стоит этот "философ" в компании себе подобных и клеймит каленым железом и страну, в которой жить невозможно, и людей-баранов, которые правительство страны этой свергнуть не могут, и вообще, «валить надо за границу»… На мой вопрос: «А кто в подъезде нассал, кто покурил и хабарик в окно выбросил, кто живот до колен отрастил,– правительство?», очень сильно обиделся и в гости меня с тех пор не приглашает! Для таких людей "дешевая философия" стала оправданием их никчемности, лени и инфантильности, ведь проще всего спихнуть все на судьбу-злодейку…

– Все-все-все! Я понял, не заводись! Ты сюда приехала за спокойствием, но опять начинаешь нервничать! – Знахарь успокаивающе положил свою ладонь на руку Юленьки.

– Это да, завожусь я с пол-оборота! Мне надо отвлечься, расскажи какую-нибудь интересную историю!

– Хорошо, расскажу! Уже ночь опустилась, смотри какое небо звездное! – Знахарь задрал голову вверх и посмотрел на небо. Через секунду его примеру последовала Юленька. – Ты в каком месяце родилась?

– В ноябре!

– Значит, по знаку зодиака ты или Скорпион или Стрелец! Смотри – Знахарь ткнул рукой в небо – Созвездие Скорпиона полностью расположено на млечном пути, восточнее расположен Стрелец, а вот если посмотреть севернее Скорпиона увидишь созвездие Змееносца! Знаешь, в честь кого оно названо?

– Нет, я даже не знала, что такое созвездие есть! Это же не зодиакальное…

– Так вот, это созвездие названо в честь Асклепия – бога врачей.

– Мне казалось, что Эскулап – бог врачей – поежившись от свежего ветерка, заметила Юленька. Знахарь снял со спинки стула свою ветровку и накинул ей на плечи.

– Это одно и то же имя! Только Асклепий – греческое, а Эскулап – римское. – Знахарь плотнее запахнул куртку на Юленьке – Я обещал тебе рассказать интересную историю, слушай!

Давным-давно, еще до Троянской войны, жил-был известный врачеватель – Асклепий, он был сыном смертной женщины и бога Аполлона. Большинство древнегреческих героев имеют в родителях кого-нибудь из богов Олимпа, и Асклепий не исключение. В общем, жил он мирно, человеком был добрым, женился, деток завел, людей лечил… но однажды, к нему в руки попала фляга полная крови из правого бока Медузы Горгоны. Кровь из левого бока – яд, а из правого – лекарство. Так вот, Асклепий с помощью этой крови стал оживлять умерших. Это очень не понравилось Зевсу, и он быстренько убил Асклепия, пока его папенька, Аполлон, был занят другими делами. По мне, так Зевс напрасно это сделал, крови во фляге оставалось всего несколько капель, можно было Асклепия и не умерщвлять, он максимум воскресил бы еще десяток человек. Ну, да ладно, – Боги, что с них взять?! Тем временем, фляга хранилась в доме Асклепия, его сыновья Махаон и Подалирий возмужали, унаследовали от отца его дар врачевания и, когда началась война, примкнули к войску Агамемнона. Так как мать у братьев была царицей, образование они получили соответствующее и меч в руках держать умели. А после битв использовали свой лекарский дар на полную, что, понятно, не очень нравилось