Дарио провёл моей рукой по своему телу от рельефного живота вверх, по груди и шее, поднёс мои пальцы к губам и легко их поцеловал. Продолжая крепко держать мою ладонь, он сделал ещё шаг, обнял другой рукой за талию и прижал меня к себе.

В мой живот упёрся каменный член, и я зажмурилась изо всех сил, съежившись в его руках. Накатили воспоминания двухлетней давности, когда ко мне вот так же прижимался твёрдым членом беглый воин…

Это случилось в амбаре, куда меня послал хозяин лавки за зерном.

Я тогда взяла малый мешок с полки, оставив в коробке деньги, и пошла к выходу, но меня схватили сильные руки.

Дезертир зажимал мне рот мозолистой ладонью, и спрашивал о неохраняемых путях из города. А потом выражение его лица изменилось, он затащил меня за ряды полок и повалил на пол.

Мама рассказывала мне о желаниях мужчин, о том, откуда берутся дети, рисовала картинки и подробно поясняла о близости мужчины и женщины.

Я решила беречь себя до брака… И благодаря знаниям от матери точно понимала, что намерен сделать с моим телом дезертир.

Произошедшее тогда я помнила смутно, только искаженное лицо, покрытое щетиной, жадные руки, шарящие по груди и между ног, треск рвущейся одежды. А ещё лютый страх и отвращение.

Тогда меня спас Берко, сын кузнеца. Он проходил мимо амбара и услышал шум. Вовремя вмешался — насильник не успел, хотя был очень близок. А я в первый раз увидела кровь и смерть — Берко проломил дезертиру голову.

После того одна лишь мысль о прикосновениях мужчины ввергала в дикий страх.

Сейчас, в объятиях Дарио, я силилась отодвинуть страшные воспоминания. Рано или поздно я бы всё равно бы стала близка с мужчиной, так почему бы не теперь? Всё же он мой муж. Я постараюсь.

Дарио стоял не двигаясь, крепко удерживая меня и прижимая мою ладонь к своей обнажённой коже, а я пыталась унять колотящееся сердце.

Прошлое давно ушло. Это мой законный муж. Он защитит брата. Обещает не причинить мне вреда.

Я глубоко вдохнула и с усилием расслабилась. Погладила его кончиками пальцев и прильнула щекой, закрывая глаза, вдыхая его запах.

Хвоя и океан. Сильные и бережные объятия. Его глубокое дыхание и лёгкие поглаживания по спине и волосам.

— Велия… — скорее выдохнул, чем произнёс, Дарио и взял меня на руки.

Я обвила его шею руками, вспоминая, как он поднял меня из воды. То чувство правильности и защищённости.

Дарио глубоко вдохнул, и понёс меня на кровать. Уложил и, стянув рубашку, лёг рядом. Я снова сжалась от страха, когда он прижался ко мне обнажённым торсом.

— Тихо, Велия, — прошептал он, обнимая.

Его руки заскользили по моему телу, по груди и животу, затем по бёдрам, лаская всё настойчивее.

Я изо всех сил старалась расслабиться, но всё равно от требовательных прикосновений зажималась всё сильнее и пыталась отодвинуться.

Его рука потянула подол сорочки вверх, а я, уже не сознавая, что делаю, схватила его руку, останавливая. Его ладонь перелетела мне на грудь, и я обвила пальцами жилистое запястье.

Дарио двинул рукой, выскальзывая из моего захвата, встал на колени, нависая надо мной.

Он дёрнул двумя руками ворот сорочки — раздался оглушительный треск ткани, моя грудь обнажилась. Я попыталась прикрыться руками, но он схватил меня за запястья, придавил руки к кровати.

Я с ужасом взглянула в его лицо.

Льдистые глаза сузились и источали зеленовато-голубое свечение. Черты заострились, выражение напомнило хищное лицо, сотканное из струящихся потоков, которое я видела во время испытания.

Дарио жадно оглядел моё тело, разорвал сорочку, обнажая полностью. Треск ткани оглушил, я изо всех сил старалась не проваливаться в воспоминания, но, похоже, всё повторялось.

На меня обрушились прикосновения рук, губ, я пыталась упереться в его плечи, мотая головой, беззвучно умоляя подождать, дать мне время, не брать меня так. Только не так.

Он не слышал моей безмолвной мольбы, продолжая обжигающие ласки.

Всё чаще его пальцы касались низа живота, отчего я сжимала бёдра и пыталась закрываться ладонями, но он отводил мои руки в стороны, прижимая их к кровати, и покрывал то место, что я пыталась прикрыть, жадными поцелуями.

А потом он жестко раздвинул мне бёдра и коснулся твердыми пальцами моего лона.

Паника накрыла меня с головой. Я забилась в его руках, раскрывая рот в беззвучном крике, кусаясь, царапаясь, исступленно отбиваясь.

Он прижал меня к кровати, а я совершенно забыла себя, в безнадёжных попытках освободиться. Я вырывалась изо всех сил, задыхаясь, отдавшись захлестнувшей меня панике.

В какой-то момент я поняла, что слабо трепыхаюсь, укутанная плотно в одеяло, а Дарио сидит на кровати, удерживая меня, завернутую, на коленях.

Он держал меня крепко, гладил одной рукой по волосам и что-то говорил.

Я затихла, обессиленная, пытаясь восстановить дыхание и вслушиваясь в его голос.

— Тихо, тихо, не трону я тебя, не трону. Всё прошло. Спокойно. Вот так, дыши. Не трону, обещаю. Дыши.

Глава 8. Велия. Парк

Я глубоко вздохнула, попыталась что-то сказать, и снова не получилось.

— Тихо, Велия. Не бойся меня. Дыши. Всё прошло. Обещаю, что не трону больше.

Дарио держал меня столь бережно, и говорил так мягко, что слезы невольно потекли по щекам.

Вот тут меня, наконец, накрыло осознанием всего происходящего, и я разрыдалась, уткнувшись в его плечо. Дарио шумно перевёл дыхание, укутал меня плотнее в одеяло и усадил удобнее на коленях.

Пока я беззвучно рыдала, он продолжал успокаивающе гладить меня по голове, и лишь только я успокоилась, усадил, завернутую, на кровать, встал рядом и негромко сказал:

— Исцеление мне доступно слабо, я всё же боевой стихийник. Да и лекарь вас смотрел, телесно вы в порядке. А вот душевно…

Дарио поднял ладонь, на кончиках его длинных пальцев появились серебряное мерцание.

— Позволишь? Я не буду касаться.

Я кивнула. Он сел на край кровати, протянул руку. Серебряные искры сорвались с его пальцев и потекли к моим вискам.

Сознание прояснялось, мысли обрели привычную чёткость. Теперь я могла думать, почти как прежде.

Я вообще не склонна к истерикам, скорее наоборот. Сколько раз так было, и во время страшного городского пожара, забравшегося жизнь матери, и во время нападения зверей в лесу — вокруг меня крики, ор, паника, а я спокойна как глубинные воды.

А вот события этих суток оказались слишком бурными, пробили душевную защиту.

Мерцание погасло, я снова чувствовала себя самой собой. Я вопросительно