— А зачем он сюда приехал? — вместо этого спросила я и посмотрела на неподвижное тело.

— В столице, наверное, узнали о смерти первого чиновника, потому и прислали второго, — коротко ответил Евстигней.

— Да, правда, — согласилась я, — Татищев посылал нарочного в Петербург… И что же нам теперь делать? Может, хотя бы вытащим у него из спины нож?

— Пока нельзя, он тут все перепачкает кровью. Его нужно унести из дома.

— Унести?! — чуть не засмеялась я, посмотрела на Евстигнея и представила себя. — Каким это образом? Да мы с вами его и с места не сдвинем!

Не знаю почему, но я начала разговаривать со своим спасителем на «вы», хотя он и был одет в крестьянское плате.

— Придется постараться. Если его здесь найдут, у вас будут очень большие неприятности! Меня все равно не поймают, а вас, — он не договорил и грустно покачал головой. — И нам нужно торопиться, скоро рассвет…

— Да, конечно, я понимаю, — согласилась я. — Я сейчас, только немного успокоюсь.

Только теперь я вспомнила, что на мне по-прежнему ничего не надето. Однако моего маленького спасителя это казалось, нисколько не волновало. Впрочем, он еще в Завидово имел возможность вдоволь наглядеться на мою наготу.

— А у вас что, нет никакой другой одежды? — спросил он, когда я собралась надеть свое многострадальное платье.

— Нет, вы что, не помните, как меня арестовали?

— Да, конечно. Я об этом как-то не подумал, — задумчиво ответил он.

Я хотела съязвить, что мужчинам всегда недосуг думать о женской одежде, но решила, что в моих бедах его вины нет, и промолчала.

— Так что мне делать? Платье у меня одно и если я его порву…

— А так вы пойти не можете? — неуверенно спросил он. — В Завидово у вас, кажется, получалось обходиться без одежды. Тамошний сторож, наверное, до сих пор всем рассказывает, что видел ночью голую ведьму.

— А как мы его отсюда вытащим? Выбросим в окно?

— Боюсь, что от этого будет слишком много шума, и мы всех перебудим. Придется тащить его через дом.

— Вы это серьезно? А если нас кто-нибудь увидит? Здесь одних кирасиров двадцать человек, да еще хозяева и дворня.

Мы молча посмотрели друг на друга, начиная до конца сознавать сложность предстоящей работы.

— Давайте, сначала зажжем свечу и посмотрим, какой он и что с ним можно сделать, — предложила я. — Если он слишком тяжел, нужно будет придумать какой-нибудь другой выход.

Евстигней занялся огнивом, а я, окончательно, оставив попытку надеть платье, села на стул возле окна и начала прикидывать, как нам лучше поступить. Предложение моего сообщника спрятать тело было правильным, но слишком трудно осуществимым. Сначала нужно было труп как-то вынести из дома, потом найти тайное место и надежно его спрятать. Сделать это в темноте, в чужом месте, к тому же не оставляя следов, было просто невозможно! Чем дольше я думала, тем менее вероятной казалась мне эта затея.

Наконец Евстигней зажег свечу и мы смогли рассмотреть убитого. Полицейский чиновник оказался крупным мужчиной с широким задом, толстыми икрами и мощным загривком. Он стоял перед постелью на коленях. Его грудь лежала на том месте, где спала я, и лицом он, уже после смерти, уткнулся в подушку, которая должна была стать причиной моей смерти. Из-под левой лопатки страшно торчала круглая костяная рукоятка ножа. Удар был мастерски точный, прямо в сердце, и я невольно с инстинктивным страхом взглянула на своего спасителя. Он был спокоен и внимательно рассматривал убитого.

— Вы правы, он слишком большой, его в такое окно не протолкнуть, — примерившись, сказал он. — А что, если спрятать тело на чердаке. Пока его найдут, пройдет время…

— А вы знаете, как туда попасть? — с сомнением, спросила я.

— Ну, есть же здесь какой-нибудь лаз или люк, — неуверенно ответил он.

— Тогда зачем тащить его на чердак, лучше спрячем здесь же, — предложила я, оглядывая комнату.

Помещение, в котором меня поселили, было довольно большое, но мебели здесь было немного. Большая деревянная кровать со столбиками и под балдахином, на которой я спала, стол, несколько стульев, что-то вроде комода с множеством маленьких ящиков и большой старинный сундук с висячим замком. В него полицейский мог бы поместиться без труда, но у нас не было ключа.

— Давайте затолкаем его под кровать. Если сегодня не будут мыть полы, его не найдут, — выбрала я единственную из всех возможность.

— А мне больше нравится сундук, — сказал Евстигней. — Там он может пролежать хоть до второго пришествия.

— Но он же заперт, — показала я на замок.

— Тем лучше, значит, в него никто не сунется!

— А как его открыть? Я открывать замки без ключа не умею.

— Это как раз не самое трудное, — сказал мой маленький защитник и подошел к сундуку. Сначала он укрепил на полу свечу так, чтобы она освещала замок, потом покопался в карманах своего армяка и вытащил какой-то кривой гвоздь.

— Это старый и простой замок, — объяснил он, вставляя его в скважину. — Такие замки вешают для честных людей. Сейчас я его открою.

Я с интересом наблюдала, как он копается во внутренностях запора. Наконец Евстигней что-то нащупал у него внутри, сдвинул там какой-то рычажок и потянул за дужку. Замок послушно открылся. Мы вместе начли поднимать вверх массивную крышку, и она с противным скрипом несмазанных петель, открылась. Изнутри дохнуло запахом тленной старости и высохшей травой. Сразу же вокруг огонька свечи закружилось несколько бабочек моли.

— Поместится, как будто специально для него сделали! — довольным голосом сказал Евстигней. — Ну что, с богом?

— Давайте, попробуем, — согласилась я.

Мы подошли к убитому и взяли его с двух сторон под руки. Тело оказалось таким тяжелым, что подняли его мы только с третей попытки. Тащили мы полицейского, пятясь задом. Когда стянули с постели, голова сразу низко свесилась на грудь, и рассмотреть лицо я не смогла. Да, в тот момент мне было и не до прощания со своим погубителем.

— Осторожнее, — попросил Евстигней, когда я под тяжестью тела споткнулась на ровном месте.

Я не ответила, только согласно кивнула. Мы кое-как дотащили мертвеца до сундука, развернули тело, из последних сил подняли повыше, и столкнули внутрь. Он почти до поясницы погрузился в старые тряпки и остался стоять раком, так будто что-то там искал.

— Теперь ноги, — взял на себя руководство Евстигней.

Мы вместе вцепились в толстую, еще теплую ногу в порыжевшем, давно не чищеном, сапоге и перекинули ее через край. Тоже, отдышавшись, сделали и со второй. Мой убийца мягко погрузился в какое-то истлевшее, пахнущее затхлостью тряпье.

— Сейчас закрою, — сказал Евстигней, нагибаясь за замком, — и все будет в порядке.