Все это я объяснил Коротышке, и она сказала, что да, теперь ей понятно, в чем дело.

– Еще бы не понятно. У меня не останется ни одного шанса на спасение. Стоит вестям о случившемся достичь ушей Бассет, и результат будет однозначный. Гасси получит пинок под зад, а согбенная фигура, которая под звуки органа, подбадриваемая возгласами обнаживших головы зрителей, поплетется бок о бок с нею по проходу между скамьями к алтарю, будет не кто иной, как Бертрам Уилберфорс Вустер.

– Я не знала, что ты еще и Уилберфорс.

Я объяснил, что, за исключением остро эмоциональных моментов, это обстоятельство обычно замалчивается.

– Но, Берти, почему ты так не хочешь поплестись бок о бок с мисс Бассет к алтарю? Я видела ее фотографию в «Деверил-Холле», по-моему, она вполне ничего.

Характерная ошибка, в которую часто впадают те, кто не знаком с Мадлен Бассет лично и судит об этом чудовище по фотографии. В ее наружной оболочке действительно ни к чему не придерешься. Глаза большие, блестящие, черты лица тонкие, волосы, нос, зубы, уши – все на уровне, а то и выше среднестатистического стандарта. Посмотришь на карточку – красотка, да и только, хоть на стенку прикалывай.

Но тут есть одна деталь, и очень существенная.

– Ты спрашиваешь, почему я не хочу плестись бок о бок с нею к алтарю? – горько произнес я. – Я объясню тебе. Потому что с виду она, может быть, как ты говоришь, и вполне ничего, а на самом деле – самая невыносимая, слезливая, сентиментальная дурища, которая думает, что звезды на небе – это божьи цветочки и что, когда феи икают, родятся детки. Она квашня и слюнтяйка, ее любимые книжки – про Кристофера Робина и Винни-Пуха. Наверно, нагляднее всего будет, если я скажу, что она – идеальная пара для Гасси Финк-Ноттла.

– С мистером Финк-Ноттлом я не знакома.

– Тогда поверь тому, кто его хорошо знает.

Коротышка задумалась. Было очевидно, что до нее начала доходить серьезность положения.

– Ты считаешь, что стоит ей узнать – и ты попался?

– Точно и бесспорно. И ничего не смогу сделать. Если девушка думает, что ты ее любишь, и она приходит и говорит, что расплевалась со своим женихом и теперь готова ударить по рукам с тобой, что тебе остается, кроме как жениться? Надо же быть вежливым.

– М-да. Понятно. Положение сложное. А как бы так устроить, чтобы она не узнала? Получив известие, что он не приехал в «Деверил-Холл», она, конечно, захочет навести справки?

– И, справившись, неизбежно обнаружит страшную правду. Так что у нас остается только Дживс.

– Думаешь, он сумеет помочь?

– Дживс никогда не подводит. У него голова четырнадцатого размера, он ест рыбу тоннами и «шествует, непостижимый, и чудеса творит»[5]. Вон он идет, и видишь, какой у него жутко умный вид? Ну, Дживс? Нашли выход?

– Да, сэр, но…

– Ага, что я говорил? – обратился я к Коротышке. Но потом умолк и нахмурил бровь. – Кажется, вы сказали «но», Дживс? При чем тут «но»?

– При том, сэр, что я испытываю некоторые сомнения, одобрите ли вы этот выход, услышав, в чем его суть.

– Был бы выход, а до сути мне дела мало.

– Так вот, сэр, чтобы избегнуть расспросов, которые, естественно, воспоследуют, если мистера Финк-Ноттла не окажется в «Деверил-Холле», необходимо, чтобы вместо него приехал его временный двойник и представился мистером Финк-Ноттлом.

Я отшатнулся.

– Вы что, предлагаете, чтобы я явился в этот лепрозорий под именем Гасси Финк-Ноттла?

– Или склонили к этому кого-нибудь из своих друзей, сэр.

Я рассмеялся. Знаете, таким трагическим, горьким смехом.

– Нельзя же бегать по Лондону и уговаривать людей, чтобы они изобразили из себя Гасси. То есть можно, конечно, но какой прок? Да и времени не осталось… – Я не договорил. – Китекэт! – вскричал я.

Китекэт открыл глаза.

– Привет, – произнес он, свежий и отдохнувший. – Как дела?

– Дела в порядке. Дживс придумал выход.

– Я так и знал. Что он предлагает?

– Он считает, что… Как вы сказали, Дживс?

– Для того чтобы избежать расспросов, которые, естественно, воспоследуют, если мистера Финк-Ноттла не окажется сегодня до вечера в «Деверил-Холле»…

– Ты слушай, слушай внимательно, Китекэт.

– …необходимо, чтобы вместо него приехал его временный двойник и представился мистером Финк-Ноттлом.

Китекэт одобрительно кивнул и сказал, что мысль эта, по его мнению, недурна.

– Речь, как я понимаю, идет о Берти?

Я нежно погладил ему плечико:

– Речь идет о тебе, Китекэт.

– Обо мне?

– Да.

– Вы хотите, чтобы я притворился Гасси Финк-Ноттлом?

– Вот именно.

– Нет, – сказал Китекэт. – Тысячу раз нет. И не думайте даже.

Его всего передернуло, и я понял, что переживания минувшей ночи запали ему глубоко в душу. Честно признаться, я его понимал. Гасси – это такая своеобразная личность, что каждый, кому случится пробыть в его неотлучном обществе с восьми вечера до пяти утра следующего дня, неизбежно начинает реагировать на его имя болезненно. Я понял: чтобы добиться от К. К. Перебрайта сотрудничества, потребуется уйма медоточивого красноречия.

– Зато ты окажешься под одной крышей с Гертрудой Винкворт, – говорю я ему.

– Да, – подхватила Коротышка, – будешь рядом со своей Гертрудочкой.

– Даже во имя того, чтобы оказаться рядом с моей Гертрудочкой, – твердо произнес Китекэт, – я не желаю ни одну минуту считаться Гасси Финк-Ноттлом. Да у меня и не получится. На меня посмотришь, и сразу видно: человек интеллигентный, толковый, талантливый и прочее, а Гасси заслуженно пользуется славой самого непрошибаемого осла на белом свете. Старушки через пять минут уже все поймут и разгадают. Нет, если вы хотите выставить дублера на роль Гасси Финк-Ноттла, тут нужен человек, который на него похож и способен обмануть зрение. Эта роль твоя, Берти.

У меня вырвался горестный вопль:

– По-твоему, я похож на Гасси Финк-Ноттла?

– Как одна мать родила.

– Все-таки ты болван, Китекэт, – вмешалась Коротышка. – Подумай, ведь, если ты окажешься в «Деверил-Холле», ты бы смог оградить Гертруду от посягательств Эсмонда Хаддока.

– Об этом позаботится Берти. Я, конечно, не против бы съездить в «Деверил-Холл», ненадолго, и нашелся бы какой-нибудь другой способ, я бы с удовольствием… Но быть Гасси Финк-Ноттлом я отказываюсь.

Я капитулировал перед неизбежностью.