– Ежели пашота желаете, яйца надо наисвежайшие. Из-под куры. Где я их возьму? Пост, разносчики яиц не носят. На базар надобно, а некому!

Сашенька сосчитала до десяти, чтобы не взорваться. Так учил ее дядя…

Дядя! В миру был Андрей Игнатьевич Стрельцов, а ныне отец Мефодий. Вот кто поможет!

Зажав в пальцах карандаш, она победоносно прошлась по комнате, тихонько напевая любимую увертюру к «Травиате».

Поймав извозчика, Сашенька поехала на Большую Пушкарскую.

Знала, что застать дядю непросто, но готова была ждать, сколько придется. Кто, как не он, знал ответ на взволновавший ее вопрос!

Редки в России купеческие династии, большинство их во втором колене прерываются, лишь старообрядцы по суровости веры за семейное дело крепко держатся. Причина проста: основатели торговых домов, пройдя путь с низов, копейкой дорожат и ухарство свое в узде держат, зато их сыновья, с детства огражденные от лишений, тяжкий труд зарабатывания предпочитают более легкому – мотовству. Родительские капиталы кажутся бесконечными, науку коммерции постигают дети из-под палки, еще при жизни родителя успевают наделать долгов, а уж после его смерти быстро проматывают состояние.

Такая участь, без сомнения, постигла бы и Стрельцовых. Старший сын Игната Спиридоныча Андрей натуру имел творческую, к сидению за счетами и гроссбухом непригодную. Перепробовал многое: рисовал, учился в Университете на физическом, пописывал романы – все давалось ему легко, потому к каждому из занятий быстро остывал. Кроме одного: кутежа. С Андреем во главе дом Стрельцовых быстро бы загнулся. Однако отец Сашеньки, Илья Игнатьевич, вышел копией деда – хватким, оборотистым, цепким коммерсантом, только более образованным: с отличием закончил гимназию, а потом пять лет учился торговым премудростям в дружественных компаниях в Лондоне и Амстердаме. Потому дело перешло к нему, а старший брат Андрей получил лишь небольшую долю деньгами, которую тотчас пустил по ветру. Через пару лет он и вовсе опустился на самое дно, уже и не чаяли, что всплывет, но вдруг в один прекрасный день явился к брату трезвым и в монашеской рясе. Бывший нигилист и атеист, чудом выкарабкавшийся из запоя, дал зарок посвятить себя Богу.

Как всякий внезапно просветленный, за служение принялся рьяно. Ездил в Киево-Печерскую лавру к особо почитаемому старцу за благословением удалиться в скит и наложить на себя схиму. Старец оказался мудр и в подобном рвении отказал, повелев новоиспеченному Мефодию, как человеку образованному, поступить в Сергиевопосадскую семинарию и стать священником. После окончания семинарии определили Стрельцова в Петербургскую епархию, и вот уже десять лет служил он в церкви Апостола Матфея, что на Большой Пушкарской[12].

Исповедовал Мефодий строго, проповедовал часами, потому имел как почитателей, так и хулителей. Сам вызвался окормлять заключенных в Съезжем доме. Ходили слухи, что сила его веры и дар убеждения столь велики, что после беседы с ним даже закоренелые преступники сознаются в злодеяниях.

«Если Антипа Муравкина вразумил некий отец Мефодий, то это наверняка дядя Андрей!» – решила Сашенька.

Именно эта мысль вчера вечером посетила и Дмитрия Даниловича, он даже пытался намекнуть жене, но она из-за дурацкой петельки не услышала!

Сашеньке свезло. Отец Мефодий находился в церкви и тотчас вышел, когда Тарусова попросила диакона о встрече.

Родственных чувств не проявил, даже не улыбнулся. Строго вопросил:

– Давно исповедовалась?

Сашенька соврала, что в воскресенье. Хоть выросла она в глубоко верующей семье, критический склад ума заставил ее самостоятельно изучить Библию, в середине века наконец-то заново переведенную на русский. После прочтения возникли сомнения. Нет, не в существовании Бога, а в необходимости посредников между Ним и ею.

– Я, дядя Андрей, по делу. – Сашенька категорически отказывалась называть родственника батюшкой и церковным именем.

– Слушаю.

– Говорят, ты арестованных из Съезжего дома исповедуешь?

– Правду говорят.

– Там некий Антип Муравкин сидел…

– Знаком с ним.

– Скажи-ка по секрету: он убийца?

– В тюрьму невинные не попадают.

– Он исповедался?

Отец Мефодий прищурил глаза:

– Хочешь, чтобы ради любопытства твоего я обет нарушил? Тайну исповеди выболтал? – Отец Мефодий говорил гневно, в который раз укоряя себя, что сам же по молодости и заронил в племяннице семена сомнений. Теперь каждый прожитый день он умолял Господа простить ему этот грех и помочь Сашеньке обрести веру.

– Нет! Что ты! – смутилась княгиня. – Я… Я за благословением пришла. Диди присяжным поверенным стал, уже и первое дело назначено…

– Поздравляю, – оттаял Мефодий. Свершилось! После стольких-то лет служения племянница к нему, как к духовному лицу, обратилась! – Но за благословлением пусть сам явится. Заочно только отпеть могу. – священник улыбнулся.

– Обязательно явится! Ему в среду первого клиента защищать. Антипа Муравкина, кстати.

– Бог в помощь!

– Дядя Андрей, ты тоже помоги! Намекни мне, он ли убийца?

– Александра…

– А про исповедь ты молчи. Только кивни в знак согласия. Антип – убийца?

Мефодий усмехнулся:

– Не взрослеешь ты, Александра. Такая же, как в детстве. Что в голову взбрело, вынь да положь!

Священник замолчал. Сашенька терпеливо ждала. Скажет, никуда не денется, уж больно он ее любит.

– С Лешкой-то общаешься? – спросил неожиданно священник.

– Позавчера в гостях был…

– Поклон ему от меня. Жаль… Ладно! Скрывать, собственно, нечего. Муравкин твой – грешник нераскаявшийся. В убийстве не признавался.

– Так и знала. Жену он покрывает.

– Сие мне не ведомо. Но если мнение мое хочешь знать…

– Конечно!

– За десять лет я столько мазуриков перевидал, что в ад не поместятся. С первого взгляда определить могу, виновен или нет. Так вот… Не убивал твой Каин Авеля!

– Вот видишь…

– Жду Дмитрия за благословением, – оборвал племянницу Мефодий.

– А мы тебя в гости, – сказала Сашенька на прощание и вдруг призадумалась: – Ой! Не сходится! Полиция считает, что это ты Антипа вразумил. А оказывается…

– Когда Муравкин сознался?

– На следующий день после ареста…

– Помню то утро! Заходил я к нему. Всегда с новоприбывших обход начинаю. Руку мне поцеловал, да только тем и кончилась беседа… Посетитель к нему явился.

– Посетитель? – удивилась Сашенька.