закуют в испанский сапожок. Что, если она просто использует тебя? Я говорю тебе то, что слышал. Она пиранья. Чуть что не по ней, вцепится тебе в глотку.

– Я люблю ее.

– В тебе говорит дофамин.

– Я чувствую это в душе, Ник, там, куда нас вел Натчез. Я ощущаю удивительное спокойствие. Рене была одной из нас. Все одобрили. А теперь она с доном Альфонсо. Ну и какой в этом смысл? Мы все хотим любви и внимания.

Кейдж сделал паузу, оценивая, насколько эффектно огненный закат и тень мастодонта рассекают его лицо, и сказал:

– Каждого из нас мучает первобытная боль. Древние люди, которых сожрали злобные звери? Они все еще стонут внутри нас. Ты не думал, зачем мы бьемся тут среди старых черепков? Из тщеславия? От скуки? Чтобы покрасоваться? Не угадал! В моем тенистом додзё с черным песком мы тренируем древнюю магическую силу! Я просто хочу быть уверен, что ты в безопасности и что ввязываешься в это осознанно.

– Зря ты так, – вздохнул Керри. – Мы с Джорджи видим души друг друга.

Кейджу пришлось сделать хорошую мину при плохой игре. Он поцеловал Керри в щеку, сам не до конца понимая, что это – благословение или прощание.

Спустя несколько дней в доме Келси Грэммера состоялся меланезийский свадебный обряд. Кейдж стоял рядом с Керри, у жениха были заплывший глаз и шина на руке.

Джейн, дочь Керри от первого брака с Мелиссой, наблюдала за происходящим из первого ряда. Джейн – истинное дитя Голливуда: уже в семь лет на церемонии в Китайском театре Граумана, когда отец захватил ее ладошки и сунул вместе со своими в прямоугольник с цементом, она расплывалась в очаровательной улыбке перед камерами. Став старше, Джейн не теряла трезвости – в отличие от большинства окружающих. В своем дневнике она написала о гравитационном поле знаменитости: «Ребята постарше хотят дружить со мной только из-за моего отца. Есть настоящие друзья и есть фальшивые. Я их не виню, просто все вижу».

Джейн понимала, какую цену платит отец. Раздутое эго. Постоянный страх отвержения. С каждым успехом планка поднимается. Сейчас Джейн ждала ребенка и, возможно, поэтому смотрела в будущее с надеждой. Она желала отцу настоящего вечного счастья с Джорджи.

Та была одинокой невестой.

Ее отец умер; мать отказалась, сославшись на болезнь. Братья и сестры тоже не приехали. Единственными гостями стали «сталинские девушки». Пришла сама Оксана, которую играла Кэприс Уайлдер, юная подруга топ-менеджера мыльной компании из Гринвича. Кэприс приехала в Лос-Анджелес после 11 сентября с небольшими отступными и твердой решимостью умереть знаменитой. Пришла Ольга, верная соратница Оксаны, которую убрали из сценария по результатам опроса на MySpace. Люнестра дель Монте, исполнявшая эту роль, позднее уверяла окружающих, что на самом деле была кремлевским агентом. И наконец, младшая дочь Сталина, которую сыграла Кейси Мэй, бывшая королева Memphis River, лишившаяся короны за съемки гонзо-порнографии под псевдонимом Форд Эксплорер.

Молодоженов осыпали лепестками гибискуса, райские птицы чирикали в золотых клетках, и пел хор меланезийских сирот. Керри рассказывал журналу Us о своем безмерном счастье, когда рука Джорджи развернула его голову, чтобы в поцелуе новобрачных камеры запечатлели нежность без синяков.

Все гости, кроме одного, верили, что у них все получится.

Кэти Холмс пришла со своим тогдашним мужем, звездой культовых боевиков, чье настоящее имя мы не можем привести здесь по юридическим причинам. Следовательно, будем называть его Лазерный Джек – молния. Итак, рядом с Лазерным Джеком стояла черноокая красавица Кэти. С Керри они познакомилась два года назад в двадцать седьмом отсеке лабиринта на заднем дворе Уилла Смита. Они вместе нашли выход из лабиринта и, справившись, как Гензель и Гретель, с общей угрозой, подружились. Кэти отметила про себя поспешность поцелуя новобрачных и зловещую скорость, с которой невеста повернулась от жениха к камерам.

«Почему, – недоумевала Кэти, глядя на них у алтаря, – ложная любовь так высокомерна, а истинная любовь пуглива?» Она грустно улыбнулась Керри, пока тот шел по красной ковровой дорожке, а Лазерный Джек одарил его своей улыбкой на миллиард долларов и поднял большой палец.

На Джима и Джорджи сошла такая благодать, что они решили наслаждаться ею вечно: в Центре долголетия в Пасадене они сдали стволовые клетки и синтезировали белки для индивидуальной терапии, чтобы продлить свою совместную жизнь в середине XXI века.

Их убедили, что возраст – это всего лишь болезнь, а значит, ее можно вылечить, как и любую другую.

И все же назревало что-то нехорошее…

Митчелл Сильверс пропал со съемочной площадки «Оксаны», а через три дня вернулся сам не свой, заявив, что его похитил инопланетный телепродюсер Тэн Кельвин. В Лос-Анджелесе у всех периодически едет крыша. Джорджи, как и остальные, предположила, что Митч просто сменил лекарства.

В сентябре, вскоре после церемонии в Малибу, Джим и Джорджи отправились в своего рода свадебное путешествие в Нью-Йорк, где всегда мечтала побывать Джорджи. Они остановились в отеле Mercer в Сохо. Джим хотел бы очутиться тут в период расцвета в 1980-е. Он мысленно любовался остатками от граффити Баскии, думал, как художники, поэты и музыканты-экспериментаторы занимаются любовью на чердаках, прокручивая в голове буйные фантазии богемы. Джорджи предпочитала конкретику чистому искусству. Мерсер, Грин, Вустер… Она бродила по улицам, не вдаваясь в их художественное или промышленное прошлое. Дорогие бутики ласкали взгляд, а папарацци поджидали по утрам у отеля и ходили по пятам все несколько дней. Вне всякого сомнения, ей досталась величайшая роль в карьере, очередное реалити-шоу, но уже без песчаных мух и голода.

Они обедали в Cipriani за столиком на тротуаре, и Джорджи поняла: достаточно выпить воды в присутствии Джима Керри или съесть салат, соблюдая основные правила застольного этикета, чтобы оказаться в театре соцсетей с миллиардом зрительских глаз. В давние времена, чтобы пробиться в высшее общество, приходилось размахивать мечом на поле боя или постепенно богатеть на грузоперевозках, но сейчас – как удивительно! – нужно просто съесть тартар из тунца в соответствующем контексте. Ее подруги по «Оксане» присылали со смайликами ссылки на их фотографии за столиком, сделанные всего пару минут назад. Вскоре Джорджи и сама стала заглядывать на Getty Images в поисках новых снимков себя самой и тщательно планировать гардероб на следующий день для шоу Джима и Джорджи.

Они ужинали в ресторане Chinatown в китайском квартале, необычайно довольные тем, что даже в свете флуоресцентных светильников испытывают взаимное влечение. Дэниел Рэдклифф пригласил их на спектакль, и они смотрели Equus в театре «Шуберт» в первом ряду. Рэдклифф принял их после спектакля в своей гримерке, любезно подыграв Джорджи, которая ради фото вытянула и скрючила пальцы, словно накладывая заклинание. У театра они встретились с Джерри Кархариасом, агентом Керри из Creative Artists Agency, и тот пригласил их на аукцион современного искусства