class="p1">– Отлично! – оживился тот. – Вот что мне сказали, почти слово в слово.

Он закрыл глаза, словно пытаясь вспомнить все детали, и вскоре начал говорить с монотонностью, характерной для молитвы, которую повторяли не раз.

– Говорят, – начал он, – что очень давно, так давно, что память об этом почти стерлась в преданиях многих народов, далеко на юге протекала широкая река Нигер. Она была настолько полноводной и плодородной, что превращала этот огромный пустынный край в райский сад, полный чудес, которыми наслаждались и люди, и животные. – Он немного прокашлялся. – Говорят также, что на берегу этой реки жил великан необычайной силы, герой или полубог, добрый и великодушный. У него была прекрасная жена, которая родила ему единственную дочь, столь же очаровательную…

Хромой сделал короткую паузу, как будто хотел усилить интерес к своей истории, и продолжил:

– Говорят, что однажды, когда жена и дочь Томбукту – так звали великана – купались на берегу реки, Нигер, увлеченный их красотой, утянул их в свои темные глубины. Там он подверг их самой извращенной и жестокой участи, какую только можно себе представить. Потом река выбросила их изувеченные и обесчещенные тела обратно.

– Безумным было горе Томбукту, и столь велика его ярость, что он поклялся отомстить. В течение восьми долгих лет он таскал камень за камнем, чтобы построить дамбу и укротить реку. – Хромой покачал головой, словно сам не верил в рассказ. – Сначала могучий Нигер смеялся над усилиями своего упорного врага, снова и снова с легкостью унося камни. Но случилось так, что пришли три года ужасной засухи. Когда сезон дождей наконец вернулся, воды реки столкнулись с неожиданным: величественной дамбой, которую в одиночку воздвиг Томбукту, ведомый лишь своей яростью.

– Хотя битва была уже проиграна, река пыталась сопротивляться, бросаясь раз за разом на каменную преграду. Но ей удалось лишь разливаться по равнине. В конце концов, униженный и побежденный, Нигер был вынужден искать новое русло и направился на юг, чтобы наконец сбросить свои богатства в море. Так некогда плодородные равнины превратились в самый негостеприимный из всех пустынь на планете.

– Это красивая история, – признал моряк. – Невероятная, конечно, но поучительная. Она показывает, что, если захочет, человек способен победить любого врага. Этот пустыня не уничтожит меня, – добавил он уверенно. – Я выберусь отсюда!

– Дай Бог, чтобы так и было, – искренне ответил собеседник. – Хотя, по-моему, тебе это будет нелегко.

– Мне нужен план.

– План? – переспросил другой с явным недоумением. – Не думаю, что когда-либо существовала карта этого региона. – Он постучал по своему лбу выразительным жестом. – Единственные карты у туарегов – здесь, в голове.

– А у тебя?

– У меня лишь общее представление.

– Нарисуй его!

– Ты с ума сошел? Это слишком опасно.

Леон Боканегра схватил его за запястье с неожиданной силой.

– Нарисуй мне карту Африки прямо здесь, на песке! – взмолился он. – Я запомню её и тут же сотру.

Старик колебался, оглядываясь по сторонам, как будто боялся, что кто-то подслушивает. Было очевидно, что его охватил страх.

– Я сотру её, клянусь! – продолжил настаивать Леон Боканегра с отчаянием в голосе. Это убедило старика разгладить песок и нарисовать пальцем грубый контур континента.

– Вот здесь Марокко, – прошептал он едва слышно. – Здесь Канарские острова, а здесь – Санта-Крус-де-ла-Мар-Пекенья. – Он провел прямую линию. – Это точка, где мы встретились. С тех пор мы всё время двигались на юго-восток, в направлении озера Чад.

– Озера? – удивился Леон Боканегра. – Что это за озеро?

– Это озеро…

– Большое?

– Говорят, огромное, хотя оно очень мелкое и почти полностью покрыто тростником и кувшинками, что делает его настоящим лабиринтом, – закончил хромой. – Некоторые утверждают, что раньше туда впадал Нигер и что оно находится в самом центре континента.

– Как это – центр континента? – воскликнул ошеломленный моряк. – Я думал, что мы уже должны быть близко к Индийскому океану.

– К Индийскому океану? – с насмешкой переспросил тот. – Ты в своем уме? Нам еще предстоит идти как минимум три недели, чтобы добраться до озера Чад. А оттуда до побережья Индийского океана будет столько же или даже больше пути, чем мы уже прошли.

– Это невозможно!

– Если не веришь, зачем ты вообще просишь меня нарисовать карту? Я и так рискую, что мне отрубят голову.

–Прости, —искренне ответил его друг. – Я не хотел тебя обидеть. Просто сложно поверить, что Африка такая огромная.

–Понимаешь, расстояния кажутся совсем другими, когда их преодолеваешь под свежим попутным ветром, а не шаг за шагом, —заметил другой. – Представь, что тебе нужно пройти пешком от Канарских островов до Кубы. Это примерно то расстояние, которое, по моим подсчетам, отделяет берег, где ты потерпел крушение, от Индийского океана.

–Да ну, не может быть!

–Может. Но уверяю тебя, я прошел половину этого пути раз двадцать, а это значит, что я, наверное, пару раз обошел землю, волоча за собой ногу.

–И как ты это выдержал?

–Я боюсь смерти.

–Настолько?

Сиксто Молинеро утвердительно кивнул с искренностью и решимостью.

–Настолько! —признался он. – Жизнь – это единственное, что мне дали с самого детства… – пробормотал он, словно прожевывая слова. – Единственное! И я намерен хранить её с той же жадностью, с какой скряга хранит свои сокровища. Рано или поздно её у меня отберут, я это знаю. Но я не отдам её добровольно, даже если мне придется ковылять по всем пустыням планеты.

–Это не стоит того!

–Ты еще слишком молод, чтобы понять, насколько это стоит. Амбиции и страх – это единственное, что продолжает расти в человеке после тридцати. Всё остальное, включая страсть, с этого момента начинает убывать. – Он сделал лёгкий жест в сторону песка. – Но вернемся к карте. Как я уже сказал, это озеро Чад. Однажды мне сказали, что к западу, хотя я так и не узнал точно, на каком расстоянии, река Нигер поворачивает к побережью Рабов, куда приходят десятки работорговых судов. По моему мнению, это твой единственный путь к спасению, потому что дорога к Индийскому океану слишком длинна и опасна.

–А что за Чадом?

–Пустыни, саванны, джунгли, каннибалы и бесчисленные львы с леопардами, которые будут подстерегать тебя на каждом повороте дороги, – сказал он, медленно поднимаясь, чтобы вернуться в ближайший лагерь. – Это всё, что я могу для тебя сделать, – добавил он. – И я гарантирую, что это больше, чем я когда-либо делал для кого-либо.

Леон Боканегра остался в одиночестве, пристально глядя на грубый и неточный набросок карты, пытаясь запомнить его и снова и снова задаваясь вопросом, действительно ли возможно, чтобы этот континент, который он видел издалека тысячу раз, но на который