По-хорошему, я давно должен был бы психануть.

Однако ее возмущенные стенания меня скорее забавляли.

— Это унизительно, — шипела она, стремительно шагая по тротуару на высоких каблуках и сверкая голыми бедрами, едва прикрытыми полоской серой ткани под названием «юбка». — Отец совсем с катушек съехал...

— Завязывай, — перебил я, предупредительно выставив ладонь.

— Вот как? — Она вызывающе посмотрела на меня. — Это еще почему?

— Нипочему. Просто завязывай базарить.

— Знаешь, Джоуи, иногда ты ведешь себя как полный придурок. — Она раздосадованно тряхнула головой и рванула вперед. — Полнейший придурок.

Ничего, переживу.

Я не стал ускорять шаг, не побежал за ней, как сделал бы любой другой на моем месте.

Сообразив, что привычная схема дала сбой, она резко обернулась; зеленые глаза метали молнии.

— Ты здорово подставил меня с библиотекой, — выпалила она, как по мне чересчур эмоционально. — Мог прикрыть или тупо промолчать, но нет, тебе приспичило раздраконить отца, настроить его против Пола. Теперь он подумает, что мы занимались чем угодно, только не подготовкой к экзаменам.

— А разве не так? — Я кивнул на засос у нее на шее, явно оставленный козлом Полом.

— Суть не в этом! — Она сердито топнула ногой. — Тебе ничего не мешало держать язык за зубами или проигнорить меня, как обычно. Но нет, ты решил подговнить.

Доля истины в ее упреках была, поэтому я молча пожал плечами.

— Тебя явно бесит быть тут со мной, — не унималась Моллой. — Не понимаю, зачем ты поперся меня провожать?

— Твой отец попросил.

— А я прошу — отвяжись.

— Не ты платишь мне деньги.

— Зануда, — раздраженно припечатала она.

— На себя посмотри, истеричка! Ноешь и ноешь из-за того, что родной отец беспокоится, как бы с тобой чего не случилось. — Я закатил глаза. — Тяжко тебе приходится, бедолага.

Она застыла как вкопанная и запальчиво обернулась:

— Почему я тебя так раздражаю?

— Тебе какая печаль?

Вопрос застал ее врасплох, и она снова тряхнула головой.

— Мы с тобой почти год проучились в одном классе, а ты по-прежнему в упор меня не видишь. Я вроде неплохой человек, ничем тебя не обидела, а ты шарахаешься от меня, как от прокаженной. Откровенно игноришь, — на одном дыхании выпалила она. — Какая муха тебя укусила?

— Никакая.

— Гонишь! Ты запал на меня в первый день, а потом как отрезало. С чего бы?

Моя жизнь рухнула, и выяснилось, что ты дочь моего шефа.

— Да ни с чего.

— Брехло! — Она никак не желала униматься. — Мы оба знаем, что между нами проскочила искра.

— Вчера проскочила, сегодня потухла. Парни — народ ветреный, — безразлично откликнулся я. — Смирись, Моллой. Смирись и забей.

— Я бы с удовольствием, если ты перестанешь меня игнорить.

— Никто и не игнорит.

— Игноришь, постоянно, — напирала она. — Разговариваешь только по необходимости, да и то когда отец рядом, и вы на пару начинаете меня стебать. Хотя с другими девчонками в классе ты общаешься, Джоуи. Причем со всеми. Кроме меня.

«Вот и радуйся», — промелькнуло у меня в голове.

— У тебя вроде есть парень, — напомнил я, мысленно поморщившись. — Зачем нам общаться?

— Из вежливости, по доброте душевной.

— Доброты во мне — кот наплакал.

— Не верю, — возразила она.

— А ты поверь.

— Скажи мне что-нибудь приятное.

— Угомонись.

— Да ладно тебе. Скажи. Я разрешаю.

— Ноги у тебя ничего, — равнодушно бросил я. — Довольна?

— Ты воркуешь со всеми одноклассницами, кроме меня.

— Моллой...

— Своими глазами видела, как ты любезничал с Даниэлой Лонг, Ребеккой Фолви и кучей других девчонок из нашей параллели.

Я многозначительно посмотрел на нее, и мой взгляд был красноречивее любых слов.

— Ты кувыркался со всеми ними? — уточнила она и глухо застонала. — Какая мерзость!

— А Пол Райс, запустивший руку тебе в трусы, не мерзость?

Моллой вспыхнула:

— В смысле?

— Ты вроде не глухая. — Обуреваемый самыми погаными чувствами, я не удержался от ехидства. — Розовые кружевные стринги, если не ошибаюсь. Сколько вы тусите? Неделю? Быстро же он залез к тебе под юбку.

— Он тебе разболтал?

— Не мне — всем.

— Кому именно? — Она чуть не плакала, и я чувствовал себя полным дерьмом. — Кому он разболтал?

В ее глазах читались такая обида и тоска, что у меня зачесались кулаки снова врезать Райсу.

Ради этого не жалко схлопотать очередное отстранение от занятий.

Услышав, как Райс перед физкультурой рассказывает чуть ли не всей параллели, что дырочка у дочери Тони такая узкая — хрен просунешь палец, я отметелил козла прямо в раздевалке.

Из уважения к Тони, разумеется.

По крайней мере, так я старался себе внушить.

— Райс — козел, а у них язык как помело. Совет на будущее, Моллой: не связывайся с козлами, если не хочешь, чтобы все узнали о твоих подвигах.

— Ты не из таких.

— Каких?

— Не из болтливых.

— Потому что я не козел, а придурок, забыла?

Обогнув Моллой, я направился через дорогу к ее дому, даже не убедившись, идет ли она за мной. Стук каблучков по асфальту говорил сам за себя.

— Ладно, раз уж тебя пробило на откровенность, скажи: почему я больше тебе не нравлюсь?

— У парней такое не спрашивают. Стремно.

— А у придурков? Заметь, твои слова, не мои.

— Все равно стремно.

— Ну скажи.

— Нет.

— Почему?

— Потому что.

— Это не ответ. Ну же, Джоуи, не вредничай.

Разговор начинал действовать мне на нервы, и я сердито выпалил:

— Мы с тобой не ровня.

— И что, нам даже поболтать нельзя?

— Нам вообще ничего нельзя.

— Намекаешь, ты у нас красавчик, а я так, грязь под ногтями? — Моллой подбоченилась. — Со мной типа стыдно рядом стоять?

Как раз наоборот.

— Ты спросила, я ответил. Дальше думай как хочешь. — Я распахнул калитку и махнул блондиночке — топай.

— Ты меня не убедил.

— Твои проблемы, — буркнул я как болван, придерживая для нее калитку. — Все, я доставил тебя домой в целости и сохранности. Можешь приниматься за уроки. Всегда пожалуйста.

Но она застыла